Cбой программы
Стихи
* * *
Я, словно Данте, нарезал круги,
Спустившись в ад словесности российской,
И столько слышал всяческой пурги,
Подобной гнусным лозунгам арийским –
Везде идёт борьба за «чистоту» –
Бросают «фтопку», нагоняют страху…
Куда ни плюнь – придавишь мелкоту,
Но рвут за «правду» горло и рубаху.
Из них особо мерзки и смешны,
Все те, кто вечно прут на всех ордою…
Они набились мне сейчас в штаны,
Они собрались «повышать удои» –
Как мандавохи, требуют своё –
Понятных песен о родном и близком…
Но подвело их подлое чутьё,
Не опущусь до их призывов низких…
Гнездо паучье, «маленький Берлин»,
«Паэцкий» сайт, «падонский» «Градусс – Выше!»,
Пора поджарить, словно первый блин,
Который комом мне зачем-то вышел…
- А ну-ка, schneller, твари… Hände hoch!
Не надо гнать, что знали вы СашБаша…
Вам не поможет это… видит бог,
Он из-за вас… достало кодло «ваше»…
Вы низвели поэзию в ничто,
От вас разит невежеством и смрадом,
Вам лишь и место в вашем «шапито»,
Да средь клопов, смердящих для эстрады…
Я – сельский парень… я со всей душой
Открылся вам… а вы подняли на смех…
Да, я – колхозник, суки… Ну, а шо?
Вы наш колхозный хлеб не жрёте с маслом?
Держать за быдло наших мужиков?
Вы охренели, быдло городское?
У вас на роже – Ельцин и Лужков –
Вот это – быдло… быдло… и какое?
Один по-пьяни Родину продал,
Второй Москву старинную разрушил…
А вы сидели молча в городах,
И наедали у корыта туши…
И вам, покрытым струпьями проказ,
Куда тягаться с чистотой народа?
Здесь в пору вспомнить Чехова рассказ –
Прочтите «В море»… он о вас, уроды…
Мне наплевать на ваш «риспект» и «ржач»,
Вы по делам – не мужики… а – суки…
Вы лишь смогли вокруг устроить срач,
Достать меня, нужны хотя бы – руки!
6 января 2012 г.
* * *
Знаете, всё-таки я за Путина!
Это в душе наступила зрелость!
Просто у нас до того запутано…
Просто во мне созревала смелость…
Жизнь не даёт нам сегодня выбора…
Хоть выбирать президента будем,
Нехрен ловить на таком «безрыбии»,
Нет кандидатов… одни паскуды…
Учат, внушают – «спасибо Путину»!
Да уж… спасибо за жизнь собачью!
Так надоело всё это мутиво…
Так надоела вся эта жвачка…
Но и не вижу ему замену я –
Некого выбрать… одни уроды…
Господи, дай же ты нам терпения!
Силы пошли моему народу!
В нищей России, больной и северной,
Будем крепиться, и верить в чудо…
Я ведь такой же, как все – рассеянный,
Я повздыхаю… и всё забуду…
Сколько той жизни? Даст бог – отмучимся…
Больше не буду скулить, как цуцик –
Ненависть стихла во мне кипучая…
И не желаю я революций…
Хочется мирных шагов, осмысленных…
Пусть постепенных, но адекватных…
Не претендую на право истины…
Не понимайте меня превратно…
Путина знаем… как в том сказании:
«Лучше родного терпеть дракона…
Он предсказуем…», – и с этим знанием,
Можно свои проводить законы –
Требуйте твёрдо своё на митингах –
Дела, конкретных шагов, решений…
Только сплочённость, напор и критика
Служат залогом любых свершений…
Шире смотрите… любите Родину…
Зубы сцепивши, в Россию верьте…
Верьте поэтам, своим юродивым,
Мы не желаем России смерти!
Знаю, подобно своим родителям,
Сдохну, не видя в судьбе просвета…
Но не хочу я прослыть хулителем
Края, что сделал меня поэтом…
11 января 2012 г.
* * *
Не разделяю модных увлечений,
Ничем меня особо не проймёшь…
Меня бы можно обозвать «оленем» –
Я строг в сужденьях, прост и толстокож…
И я сейчас не узнаю подружек,
Стихи писавших, ценящих мои… –
Уже я им в советчики не нужен…
Стихи ушли под новые «слои» –
Сегодня в моде декупаж с хэнд-мэйдом –
Ручной работы всякая фигня.
И, объясняя это всё по Фрейду,
Своих подружек я могу понять:
Не наигрались девушки в игрушки –
В красивых кукол, добрых медвежат…
А, может, в них проклюнулись старушки,
Что весь свой век над чем-то ворожат –
Носочки вяжут, шарфики детишкам…
Стихи писали тоже для игры –
Из подражанья самым лучшим книжкам…
И то, конечно, только до поры…
Всему свой час… но это справедливо –
От графоманов нет уже житья…
Чем оставаться жалким примитивом,
Так лучше куклы делать из тряпья!
26 января 2012 г.
* * *
Я любил свою аспирантуру…
Мне студенток часто выдавали –
Помогать, для опытов… но, сдуру
Я влюблялся в них… и трали-вали… –
К пустякам сводились измеренья,
Наблюденья в опытах, замеры…
Всё моё стремление и рвенье
Уходило быстро в «полумеры»…
Всё стекало сразу в долгий ящик –
Забывал надолго о науке…
Сколько в нас инстинктов всяких спящих?
Вот и я тянул к девчонкам руки…
Всё, конечно, было так невинно…
Только мне и этого хватало… –
Я, сентиментальнее, чем финны,
Мне – с избытком, что кому-то – мало…
Заменяли мне агрономию
Все мои Наташи, Иры, Оли…
И сегодня мучит ностальгия –
Вспоминаю опытное поле.
Помню наш «ГАЗончик», на котором
Нас в поля всё время вывозили…
Ильича, что был у нас шофёром,
Помню будку, серую от пыли…
В этой будке вечно было тесно…
Я любил девчонок брать на руки –
Это было самым интересным,
Самым главным тормозом науки!
Нас на кочках, по пути, швыряло…
Нас сближало, ближе, чем в постели…
Я, конечно, сдержанно и вяло
Вёл себя, купаясь в женском теле…
А потом стихи писал ночами –
Всё сердца хотел зажечь глаголом…
У меня наука за плечами,
А у многих – практика… и школа…
Я, конечно, всё же защитился –
Стал наук каких-то кандидатом…
Но в науку лишь за то влюбился,
Что давала женщин для «проката»…
31 января 2012 г.
* * *
Словно киборг, клацаю зубами –
Вставил в рот коронки «золотые» –
Я сроднился чем-то со жлобами,
Я смотрюсь, как урки и блатные…
Много в детстве мне конфет давали –
Стал сластёной, баловала мама.
И остались зубы без эмали –
Все почти в ранениях и шрамах…
Пломбировка здесь не помогает –
За бесплатно нас уже не лечат.
Только жизнь у нас не дорогая…
Остальное – дорого… замечу…
Ничего не стоит жизнь в России,
Загубили маму нелеченьем…
Я боюсь районной терапии,
От больницы только огорченья…
Но коронки у меня со школы,
Ими спас совсем плохие зубы. –
Я, без них, уже бы частоколом
Улыбался всем бы, иль – трезубом.
И они, дешевле, чем леченье
В непонятных частных кабинетах…
Миллион не стоит опыленье,
А сверкает, ярче чем монеты. –
Вспоминаю, как недавно в Праге
Торговался за товар с вьетнамкой… –
Ну, не всё же брать в универмаге?
Я себя не загоняю в рамки…
Покупать на рынке – по карману…
Но случилась в Праге незадача –
Отнеслась торговка, словно к хану,
Вдруг ко мне, и не давала сдачу –
Всё твердила: «Зубы золотые…»
Мол – богатый я… а сильно – жадный…
Так впервые вышел я в «крутые»,
Прикрываясь мишурой фасадной…
Неужели в Праге, «мать честная»,
На базар «крутые» забредают?
Ну, а впрочем, жизнь у них иная –
Там не стыдно ездить на трамвае,
Там автобус не увидишь в центре,
Там и люди кажутся простыми…
Потому-то, при «попутном ветре»,
Там и зубы стали «золотыми». –
Обошлось… сурово и не сразу,
Отдала мне сдачу, уступила…
Надо быть, наверно, узкоглазым,
Чтоб увидеть золотую жилу?
И вьетнамка что-то разглядела,
Но превратно поняла богатство…
Я богат душою, а не делом,
Лишь душой тяну на меценатство…
А деньгами я сорить не в силах –
Потому коронками сверкаю.
Жизнь меня пока не раскусила,
Я её к себе не подпускаю…
Я бросаю пыль в глаза девчонкам,
И внушаю, будто всё путёво…
И, возможно, я ношу коронки –
Как закос под Сашу Башлачёва…
1 февраля 2012 г.
* * *
К мифам и преданьям старой Праги,
В декабре добавилось легенд… –
Я обшарил все универмаги,
И, в итоге – сник, как импотент –
Ничего не смог… признал бессилье –
Не купил, что брату обещал…
Я согласен: в Праге – изобилье,
Просто я совсем не то искал.
Брат просил зачем-то «Wooky reader» –
Книгу электронную себе.
Не хотелось брата мне обидеть –
Рыскал всюду в яростной «гоньбе» –
Будто шёл за зверем на охоте,
Оплетая Прагу, как паук,
И по-чешски, словно в анекдоте,
Всем одно твердил: «Hledam e-book…».
Так – три дня… по кругу, в те же точки –
Даже стали вскоре узнавать…
Не понять им наши заморочки –
Улыбались… что ещё сказать?
Говорят, сейчас патлатый русский
Всё идёт по тем же адресам –
Не даёт себе всё время спуску,
Что-то ищет… что – не помнит сам…
Повстречать его – к душевной смуте,
К бесконечным поискам в пути…
С ним идти – дойти до самой сути,
Но, наверно, лучше не идти…
Он такой же – грузный и нескладный,
Он – устал, согласен отдохнуть…
Он – идёт… смешной и ретроградный…
И найдёт своё когда-нибудь…
2 февраля 2012 г.
* * *
Прага меня отпустила…
Хочется новых красот!
Прага меня, как кобыла,
Дальше уже не везёт.
Кончилась Прага, как праздник,
Стала привычней, чем Курск.
Вацлав, задрипанный всадник,
Прага твоя – словно Юрск –
Или какой Лопатеевск…
Нет для меня городов
Ближе сейчас, и роднее,
Это, поверь, «сто пудов»!
Город с дешёвой жратвою,
Город с дешёвым шмотьём,
Прага, ты будешь со мною,
В сердце голодном моём!
Но возвращаться к любимым,
То же – что вешать лапшу…
Белым потерянным Бимом
Чёрное ухо чешу…
Слышу, а лучше не слышать,
Вижу… а мне б не смотреть…
Красные пражские крыши
Плавятся в сердце, как медь.
Словно алхимик, мешаю
С Чехией русскую боль!
Прага, до боли – хмельная…
Сгубит меня алкоголь…
4 февраля 2012 г.
* * *
«Ивы так над водой
наклонились,
Что хотелось их просто
обнять...»
Александр Стоящий
Ты прости за молчанье,
хорошая,
Но такие мы все мужики…
Вспоминаю далёкое
прошлое –
Как стояли с тобой у реки.
В ней Луна,
проплывающим мячиком,
Колыхалась на глади речной.
И плакучие ивы
Рыбачили,
Потянувшись к воде
за Луной.
Нам русалки и чудища
виделись
В рыбьем плеске
на центре реки.
Вдалеке,
рыболовы-любители
Засветили свои
костерки.
Пахло дымом слегка,
и ушицею –
Налетал иногда ветерок.
Как боец, занимая позицию,
Я решался
«нажать на курок» –
Объяснится с тобой,
ненаглядная,
Разрядить на душе
маяту,
И глаза,
как ружьё двухзарядное,
Направлял
на твою красоту.
Даже ивы клонились
растроганно,
Над водой,
над Луны поплавком…
Только годы,
Коровой безрогою,
Всё слизали своим языком.
5 февраля 2012 г.
* * *
По долгу сезонной работы,
С девчонками, Надей и Леной,
Мы днями, как рижские шпроты,
Теснились в жестянке «консервной» –
На «Ниве» поля объезжали –
Работали, как агрономы.
Рулил, и давил на педали,
Девчонки мне были – «старпомы»…
Я с ними хотел быть хорошим –
Старался исполнить капризы.
Мне нравится баловать кошек,
И в людях – приятны подлизы.
Мне голову склонят на плечи,
Дадут поиграться рукою –
Я душу в ответ искалечу,
Свою же, лишаясь покоя.
Мне Лена предложит: «Поедем?..»
Мне Надя позвонит, и сбросит…
И только всё лето соседи
Мои задавались вопросом –
Кого я всё время катаю?
И кто у меня всё ночует?
Судьба ты моя холостая –
Все годы живу, как хочу я…
Девчонок к себе привозил я
Помыться, попариться в «бане»…
Мы были порой как Мурзилки –
Грязней и черней, чем цыгане. –
Работали мы и гуляли –
Вино, шашлыки и конфеты!
Такие хорошие ляли…
Такое безумное лето!
5 февраля 2012 г.
* * *
Я стал ненужным хламом,
«Завис» на целый год –
Какой-то «сбой программы»
Сейчас во мне идёт.
В мозгу, как в микросхеме,
Замкнуло навсегда.
Я в «нынешней системе»
Негоден никуда.
Во мне какой-то вирус
Похерил жёсткий диск…
Я связь утратил с миром…
Я шёл на крайний риск –
Как антивирус, Люда
Мозги вправляла мне…
Она такое чудо –
Ей верил, как жене:
Чудила, «зашивала» –
Прошивки не пошли…
Я всё начну сначала
С какой-нибудь Лили…
Не всё во мне отстойно –
Спасают два ядра…
Хочу к живым и стройным,
С походкой от бедра –
Надеюсь – восстановят,
Хоть в чём-то подойдут –
Какой-то «группой крови»,
Лекарством от «простуд».
6 февраля 2012 г.
* * *
Сегодня стихов не будет –
Поэт засосал вина…
Ты – в Киев? Поведай Люде –
Она у меня одна…
Езжай, ну, езжай же с богом…
Привет от меня – жене…
Застрял ты, приятель, рогом
В семье, как топор в бревне…
Согласен – «такая встреча»…
«Не виделись столько лет»…
Явился ты, как предтеча,
И крестишь… Не надо! Нет!
Не хочется мне такого…
Мечтаю иначе жить…
Заеду, даю я слово…
Не надо меня грузить…
Да знаю про ваш Крещатик…
Каштаны ещё цветут?
Конечно же, я – флегматик…
С моё постарайся тут…
С моё порифмуй больное…
Зарой свой талант в земле…
Нашёл ты своё… родное…
Обласкан, живёшь в тепле…
А я бы хотел иначе –
Любимая мне нужна,
Но это скорей – как дача,
Как отдых, и как – страна…
Хочу возвращаться к милой,
Любить, на руках носить!
Но где отыскать мне силы
В согласии с нею жить?
Тем более, если это
Больная моя страна?
Простите за всё поэта!
Поэт засосал вина!
7 февраля 2012 г.
* * *
Вчера палил бумаги,
Сжигал черновики,
Вчера купил в продмаге
Лекарство от тоски.
Швырял в огонь былое,
Прошедшее давно,
Плескал в стакан сухое,
Кубанское вино.
Огнём листало книжки
Студенческих времён,
Что я издал мальчишкой –
Мой первый «самогон»,
Что не успел в «нагрузку»,
По людям распихать.
Любил я раньше в Курске
Автографы давать. –
Всегда носил в нагрудном
Кармане пиджака
Те сборники, подспудной
Медалью на века…
Девчонок ими клеил,
Знакомых заводил…
Сегодня я – взрослее,
Я старый крокодил.
На всё смотрю иначе…
И сборники тех лет
Я «ем», и тихо плачу –
Приелся винегрет.
Вчера помыл «посуду»… –
И в ящиках стола
Сегодня пусто всюду –
Не стало «барахла».
Но нет в душе покоя –
Осталось у людей
Всё то моё былое
И с подписью моей.
8 февраля 2012 г.
* * *
«Она ждала его ответа
Как лета (тьфу ты) соловей».
Михаил Марусин
http://www.stihi.ru/2012/02/08/4233
А мы и выпьем, и закусим,
И станем девок донимать:
Мне очень нравится Марусин…
Маруся… (тьфу)… ядрёна мать!
Ввалюсь я к ней нежданным гостем,
Как бестолковая шпана.
А до неё, при малом росте,
Доходит словно до слона.
Она-то думает: влюбился,
Коль снова к ней мои пути…
А я-то, попросту, напился,
И больше некуда пойти.
Ну, где ещё такие дуры,
Чтоб слушать бред моих речей?
Марусин (тьфу)… Маруся, хмуро,
Взирает взглядом палачей,
И всё топор корявый точит –
Зарубит сука, волю дай…
Она любви по-бабски хочет,
Но в ней живёт тупой бугай…
И он набычился, упёрся,
И хочет стадо всё покрыть.
Откуда в бабе столько форса?
Пора сдоить дурную прыть…
И будет баба – то, что надо!
С вертлявой жопою во всём…
Чего её всё тянет в стадо?
Она душой – бычьё-бычьём…
9 февраля 2012 г.
* * *
«Ни стихи уже, ни проза
Не спасут...
Мою белую березу
Обоссут...»
Гоша Новиков
Задолбало всё… ори – не ори…
В наших чащах – лишь одни глухари.
Наше стадо покрывают волы,
Нашим Золушкам не светят балы.
Наши принцы все давно – короли.
Эй, юла моя, давай не юли!
Закрутилась – балансируй, крутись.
Эй вы, кошки на душе моей, брысь!
Не скребитесь, а ловите мышей –
Находите хоть каких-то «шишей».
Хоть – блоху, а то ведь нет ни шиша,
Подкую её во всём, как Левша.
И пойдёт она копытить страну,
На гитарах рвать тугую струну.
Станет песней – расколбасит блоху,
И скажу я вам, как есть, на духу:
Задолбало всё… ори – не ори…
Задолбали феврали, январи,
Россияне – холуи – дикари,
Задолбали воробьи, снегири –
Навалились на калину мою,
И сдалась она в неравном бою.
И стою я перед ней, как Шукшин…
И не стало у поэта души.
10 февраля 2012 г.
* * *
Хочется плюнуть… и «мёртвые души» спалить –
Мёртвые души своих нерождённых стихов.
Хочется сдохнуть, отчаянно хочется жить!
Эти желания – главная пара штрихов…
Сколько же можно шаманить над трупами мне?
Мёртвые чувства из гроба души поднимать?
Сколько же можно метаться душой «по стране»,
Мёртвые души выискивать и покупать?
Чем же купил я тебя, дорогая Лили,
Будто «Коробочку» Гоголь, в поэме своей?
Но, получилось, я долго сидел на «мели»
После покупки, и чах, как несчастный Кощей.
«Счастье» Кощея разрушил какой-то Иван,
Но Василисе Ивана хватило вполне…
Что ж, пополняйте ряды благоверных мещан –
Всё умирает… и чувства угаснут во мне.
Я – как могила, вернее – как скорбный погост,
Столько во мне похоронено разных людей.
Часто, породистым псинам купируют хвост,
Так и со мной поступает Господь, как злодей.
Лишь и умею стихами в себе воскрешать
Мёртвые души – пишу о своих «мертвецах».
Как переполнюсь, меня расколбасит опять –
Словно живу на «конфетах», своих «леденцах» –
Образы прошлого тупо гоняю в мозгу –
Зомби во мне, как вассалы приходят на бал,
Кружатся в танце…и всё, что я сделать могу –
Выдворить их, призывая своих «вышибал»…
Хочется плюнуть… и «мёртвые души» спалить…
Им подчиняясь, уже не могу не писать!
Молятся, просят для жизни себя воскресить…
Может быть, выход – зарыться, как Гоголь, в кровать?
Но, без того, зарываюсь в кровати весь год,
Я не живу… потому – всё безумней во мне
Жизнь протекает – смеётся, танцует, живёт!
Только и можно очиститься в адском огне.
12 февраля 2012 г.
* * *
Мне мама много сокровенного
Из личной жизни рассказала,
Что для романа полноценного
Вполне хватило бы накала…
Пора писать суровой прозою –
Петлять, подобно старой речке.
Пройдёт поэзия с морозами…
И я пойду плясать от печки.
Живу всю жизнь воспоминаньями,
Чтоб не утратить связь с корнями.
И с малых лет тянусь за знаньями –
Спасибо бабушке и маме. –
Я с ними рос не в детском садике –
Они меня растили в школе.
Сидел, как роза в палисаднике,
На их уроках, поневоле.
На задних партах, вечно занятый
Я заседал смешливым гномом.
Из той поры остались памятью
Мои с картинками альбомы.
Меня любили первоклассники,
А старшеклассники дразнили –
Я был смышлёным головастиком,
И «отпевал» в таком же стиле…
Дразниться сделалось привычкою,
Других и не было мишеней –
Пошли ругать отцовой кличкою,
И называть меня «Лепеней».
Я и не знал тому значения,
Что так отца в селе ругали.
Однако этим изречением
Меня порядком доставали.
Не прижилось ко мне ругательство –
Живу себе без всяких кличек.
Я знал и дружбу, и предательство –
Всю жизнь любил неврастеничек.
И с теми знался я, и – с этими…
И всем прощал, и даже подлость.
Ещё дружил порой с поэтами –
Поверьте мне – такое кодло…
Но вспоминаю, как мальчишкою,
Однажды мама на уроке,
Меня назвала шалунишкою,
За детства шалого заскоки –
Сказала мама: «Тише, деточка,
Ты нам мешаешь, шалунишка,
Мешаешь мальчикам, и девочкам
Учиться – скачешь, как зайчишка».
Я присмирел послушным зайчиком,
И лишь ответил без зазрений:
«Здесь нет ни девочек, ни мальчиков,
Тут собрались одни «Лепени»…
15 февраля 2012 г.
* * *
Ориентации в искусстве
Во всю плодят каких-то «геев».
Считаю искренне паскудством
Стихи без «ямбов» и «хореев».
Не суть в названии размера,
Ничем не хуже «амфибрахий»,
Я взял названья для примера,
Не в тему ваши охи-ахи.
Сегодня в моде «пидорасы» –
Подходом радуют свободным…
Я пролетаю «мимо кассы»,
Ведь я – такой традиционный…
Мои классические формы
В искусстве – стали чем-то прошлым.
И даже в жизни стало нормой
Всё то, что раньше было пошлым.
И это всё дала свобода…
Выходит, вот она какая? –
Рождает форменных уродов…
Свобода без конца и края.
И чтоб нарыть в дерьме конфетку,
Наел себе свиное рыло…
И попадаются нередко
Шедевры, скрытые не хило…
Но это я – такой… и с ходу
От плевел отделяю зёрна…
Боюсь, не разгребут за годы
Плоды свободы иллюзорной…
О славе даже не мечтаю,
Всё реже хрюкаю стихами.
Живу всю жизнь в таком сарае,
Что грех тягаться с петухами…
3 марта 2012 г.
* * *
http://www.vrifmu.com/stati/prosto-stihi/ty-mne-pover-ne-snishodi-do-sbroda.html
Услышь меня: не снисходи до сброда…
Не стоит с Васькой затевать «Вась-Вась»…
Ведь красотою – только злить уродов,
А чистотой – смущать гнилую грязь…
Я испытал ни раз на личной шкуре
Укусы мелких жалких кровопийц,
И раздавал себя набитым дурам,
И пополнял ряды самоубийц.
Но выходил живым, латая раны,
Хотелось выть, но даже не скулил.
И лишь в огне воздушного тарана
Мой белый ангел крылья опалил.
Хранил меня в боях за Украину,
Когда одна тупая камбала,
Русскоязычных, будто на чужбине,
Диаспорой российской назвала.
Зачем земля плодит таких ничтожеств?
Рука не дрогнет – так бы и прибил…
Уже тошнит от их пустых художеств,
И глупо спорю с ними, как дебил.
И вот дошло, что текстовик-затейник,
На днях сравнил со Швондером меня…
И растревожил сонный муравейник,
И понеслась пустая болтовня –
Визжали бабы, шавки подвывали,
Я услыхал так много о себе,
Что был готов раздать им всем медали,
За штурм и гибель в яростной борьбе –
Как много их в тот день во мне усохло,
Я схоронил и тех, кто промолчал.
Бредя по трупам, понял – номер дохлый –
За правду с ними биться сгоряча.
Ведь это кодло, новым Вавилоном,
Давно сплелось в шипении своём.
И наплодит пустоголовых клонов,
Как хитрый змей в бою с богатырём.
Так лучше сразу резать по живому –
Рубить с плеча, и тут же прижигать.
А напоследок – врезать «коренному»,
Поставив в деле подпись и печать.
И ангел мой, последний ангел света,
Затянет в небе мёртвую петлю…
И лишь Земля качнётся табуретом,
И я на новый уровень свалю…
7 марта 2012 г.
На стих Веры Бутко «Мама» (развивая тему)
«И есть, и пить, и спать до жути хочется,
Спина устала - мама дорогая!..
Но ты стоишь грибочком над песочницей,
От всех невзгод дитя оберегая».
Вера Бутко
http://stihi.ru/2012/03/11/3535
И есть, и пить, и спать до жути хочется,
Спина устала – мама дорогая!..
Но ты стоишь грибочком над песочницей,
От всех невзгод дитя оберегая.
Ребёнок твой гребёт в песке лопаткою –
Траншеи роет, делает дороги…
Но ты сидишь ночами над кроваткою,
Полна вниманья, ласки и тревоги.
Малыш растёт, хохочет, развивается…
Но ты летишь домой усталой птицей,
Ты – вся в заботах, ты ещё – красавица,
Но всё к ребёнку клонишься пшеницей.
И ты за ним не видишь света белого,
Как уверяют глупые подруги.
В них нет ни капли мудрого, и зрелого,
У них в мозгах сплошные буги-вуги.
А ты за светом тянешься подсолнухом…
Не всё то – свет, что за оконной рамой…
У всех у нас своё по жизни Солнышко,
Твоё тебя зовёт всё время мамой.
11 марта 2012 г.
* * *
Как в нынешней России – узбеки и таджики,
Так в Праге – украинцы – дешёвые рабы.
А жили ведь когда-то в одной стране великой,
Да сдуру наплодили по свету голытьбы.
Обидно даже было за братьев украинцев,
Когда встречал их в Праге, горбячущих с метлой.
И вспоминая фразу из «Маленького принца»,
Я думал о Европе, и воротил скулой…
Не нравится мне это… не нравятся сравненья…
Но даже в переписке с пражанкою в сети,
Услышал, с неподдельным и горьким сожаленьем,
Что в Праге украинцем являться не в чести.
Меня смутила подпись под фоткою пражанки,
Кайлом долбящей камень, на вылазке в горах:
«На каторге…», и тут же приписка «каторжанки»:
«Теперь и украинцам могу помочь в делах…».
Ну, что же… самостийность свою имеет цену,
Стремление в Европу обходится кайлом.
Но лодка с однобоким, и неизменным креном –
Утопленник… как птица – с одним больным крылом.
Да что там – украинцы, таджики и узбеки?
Сегодня едут в город и наши мужики –
В деревне без работы сидят одни калеки,
А остальным лишь выход – наняться в батраки.
Была страна большая, была работа дома,
И «не было» в Союзе ни секса, ни жулья.
Да было всё… но – тихо… и по закону «Ома»…
А нынче – сила тока… и нет нигде житья…
14 марта 2012 г.
* * *
В наших асфальтолатателях
Кроется дух стоматологов,
С генами кладоискателей,
С комплексами археологов…
Знай лишь – играются с пломбами –
Лепят на челюсть дорожную,
Будто бы авиабомбами
Взрытую до невозможного…
Пломбы, конечно, не прочные –
Наши дороги щербатые.
Трассы, как зубы молочные –
Всюду у нас гниловатые…
Вырастут новые – верится,
Люди работать научатся.
В сердце, как хрупкое деревце,
Оберегаю всё лучшее…
В наших врачах-стоматологах
Скрыты асфальтолататели.
Буйные нейро-геологи,
Злостные ямокопатели.
Даже не скажут астрологи,
Нашей судьбы предсказатели –
Выйдет малец стоматологом,
Или асфальтолатателем?
Это действительно – клиника –
Смежные тайны профессии…
Всюду – свирепствуют «химики»,
И почему-то – не весело…
26 марта 2012 г.
* * *
Брожу по Праге величаво,
На всё взирая как балбес.
Смотрю с моста на речку Влтаву,
И вспоминаю «Днепрогэс»…
Не могут чехи, не умеют
Творить великие дела.
Полезней, шире и прямее
С плотиной Влтава бы текла.
А так – полно речных порогов,
А им бы ленинский подход –
Побыть немного в роли бога…
Сюда бы наш простой народ –
Разрушить всё до основанья,
По центру проложить проспект…
Глупцы… ни капельки сознанья…
Сюда бы русский интеллект!
Вчера бродил по Вышеграду… –
И там бы руки приложить –
Пробить по парку автостраду,
Пустить трамвай, метро подрыть.
А то напряжно лазить в гору,
Придёшь – и не на что смотреть.
Могилы, церковь… грустно взору –
От видов можно помереть…
Уютно, сонно, пахнет тленом,
Вдыхая этот сладкий яд,
Врастаешь в землю по колено…
А рядом статуи стоят…
Там Вацлав, словно на собаке,
Сидит геройски на коне –
Не конь под ним, а раскоряка,
Не ясно – кто кого крупней…
И я смотрелся с ним бы рядом,
Во всё б живую внёс струю…
Осталось сдохнуть так, как надо…
И может, встречусь с ним в раю –
Скажу ему: «Бывал я в Праге…
И столько дел наметил в ней…
Да вот он список – на бумаге,
Читай, и делай же скорей…
Ведь ты – святой, ты – покровитель!»…
Но вдруг окликнули меня,
По-чешски: «Юра, попуститесь,
От смеха падаю с коня…».
1 апреля 2012 г.
* * *
Владимиру Овчинникову
«В Петербурге установили памятник табуретке,
символизирующий первые подмостки начинающих поэтов».
Кто-то начинает с табуретки –
Став на стул, стихи читает взрослым.
Милые и правильные детки…
Как же им непросто, низкорослым…
С детства возвышают мама с папой –
Прививают значимость в ребёнке.
И шагает «мишка косолапый»
Восхищённо, радостно и звонко!
Дни идут, взрослеют ребятишки,
Но не все… а часть – впадает в детство –
Издают банальнейшие книжки
Со стишками, полными кокетства.
И вещают миру с «табуретки»…
Даже вот и памятник открыли
«Постаменту»… вышло очень метко –
Роковое видится в посыле… –
Всё мечусь, подобно зверю в клетке,
Из-под ног опора уплывает…
Кто-то начинает с табуретки,
Кто-то табуреткой завершает…
4 апреля 2012 г.
* * *
Храню абсент, из Праги привезённый,
Уже лет пять храню мартини «Асти» –
Купил его в Италии холёной,
И всё боюсь расстаться с этим счастьем.
Всё не с кем выпить, не с кем поделиться –
Никак не встречу женщины достойной.
Стоит вино мечтой о загранице,
И льнёт абсент к его фигуре стройной –
Как будто парень к девушке прижался –
Вот так и я тянусь к мечте далёкой.
Но я сивухи столько нахлебался,
Что и абсент мне видится высоким.
Я – не абсент, я – русская сивуха,
И мне ль мечтать о женщине завидной?
Мне в самый раз – мещанка и толстуха,
Из деревенских, глупых и фригидных.
9 апреля 2012 г.
* * *
Молодые петушки – голые коленки –
Глотку весело дерут, славят свой сарай…
У меня петух кричит как Сергей Долженко –
Хвалит Родину Сергей, свой амурский край!
На работе у него, как всегда – запара:
Шум на бойлерной стоит – гонит пар насос.
И Серёга поддаёт Комсомольску жару –
В батареях треск и лязг… и котлы – вразнос…
Этот шум перекричать нужен голосище –
«Эй, товарищ, проходи»… – так куётся «сталь»!
Ключ огромный разводной, нож за голенищем,
А в кармане наноболт – нужная деталь!
После смены наш Сергей борется с властями –
Пишет гневные стихи, строит коммунизм.
Так увлёкся, что к нему забрели «чертями»
Люди в форме… и – в отдел… – шили экстремизм…
Шмон в квартире навели – в деле всплыл паяльник –
Мол, вот им-то ты, Сергей, бомбу и спаял…
Дай Серёге наноболт, дай ключи и сальник –
Всё бы – сделал… но паять – рядом не стоял…
Долго парился следак – задавал вопросы:
«Чё те надо, ты скажи? Ну, куда ты прёшь?».
А Серёге по ушам ездили насосы…
А Серёгу на измор криком не возьмёшь!
Тот паяльник он ещё потерял ребёнком –
Мало ль в доме у него хлама по углам?
Пар валит от следака… рвётся там, где – тонко…
А Серёге не впервой… он привык к котлам…
Всё Серёга отрицал, отпустили спешно –
Надвигались холода, город замерзал.
И Серёга натопил, обогрел, конечно,
Школы, банки и тюрьму, ясли и вокзал.
Всех простил, и всех согрел – Мэрию и Думу,
Бандюганов и воров, пидоров, блядей.
Следаков, и оперов, судей, толстосумов,
Всех, короче говоря… всех простых людей…
Хвалит Родину Сергей: если б не морозы –
Продержали бы его, может, до весны.
Но угроза холодов – главная угроза,
Для огромной и сквозной северной страны…
…Колосится конопля на лесных полянах…
Есть приятели в сети, с сайта «в рифму ком»… –
Вновь Серёга на плаву – рулит капитаном,
Строит личный коммунизм… в общем, всё – пучком…
6 мая 2012 г.
* * *
И руки отвыкли от женщин,
И сердце уже не поёт –
Мой стих, окрылённый и вещий,
Всё больше идёт на излёт.
Как пуля, что силу теряя,
Беспомощно ткнётся в цветок,
Тяжёлым седым баттерфляем,
Тебя поцелую в пупок.
Остывшим, больным и усталым,
Паду к драгоценным ногам,
И всё, что во мне трепетало,
Едва соберу по слогам.
Усталость, такая усталость!
Утратив заветную цель,
Душе ничего не осталось –
Забиться, как бабочке, в щель,
И ждать подходящей погоды…
Как шея в суровой петле,
Как джокер заветный в колоде,
Как мина в холодной земле.
24 июня 2012 г.
* * *
Я этим летом часто забываюсь –
То там, то здесь готов увидеть маму.
И возникает мама, как живая,
В похожих чем-то по одежде дамах.
Она в своей нелепой летней шляпе,
Везде мелькает дачницей беспечной.
И этот образ ярок и внезапен,
Тревожит душу болью быстротечной.
Смятенье чувств, и всё в одном флаконе –
Восторг щенячий смешанный с тоскою.
Всё дело в шляпе – в цвете и фасоне,
Я помню маму именно такою –
Простой с людьми, в делах – чудаковатой,
Не понимавшей в людях и нарядах…
В калошах, тапках, шлёпанцах, халатах
Могла бывать везде, как так и надо.
А в год последний к шляпе пристрастилась,
И эта шляпа мне запала в память.
Не знаю, что со мной сейчас случилось?
Наверно, просто заскучал по маме.
22 июля 2012 г.
* * *
Поспела в саду винтарка,
И слышится писк цыплячий.
Селям мой тебе, татарка,
Ухмылистый и горячий.
Пробило меня на строки,
Спасибо тебе, чудная!
А это мои заскоки –
Ухмылка моя дурная.
Она ничего не значит,
Она ничего не стоит.
И вышел мне писк цыплячий
Куриною слепотою.
Я что-то опять профукал
За это больное лето,
Где снова судьба-гадюка
Травила во мне поэта.
Скажу я тебе, татарка,
С поэтом дружить непросто,
Влюбляться в него – насмарку,
Ищи, так сказать, по росту.
И Крым, у меня – российский,
И Чёрное море – наше.
И чхал я на все изыски,
И русские девки краше.
22 июля 2012 г.
* * *
У Насти турецкое имя –
Отныне она – Роксолана.
И первенец будет Селимом,
По воле отца Сулеймана.
И вера, отцовская вера –
Наказ и ученья Гаврилы –
В угоду заморским манерам,
Забыты, и стали не милы.
Интриги, дворцовые склоки,
Визири, старейшины рода,
Чужие смурные пророки
Лишили её кислорода –
Все мысли теперь о захвате
Турецкого трона и власти.
Не тянет в далёкий Рогатин,
К простому славянскому счастью.
Колдунья и политиканша,
Заварит в истории кашу.
Жестокой, коварной султаншей
Останется в памяти нашей.
У Насти турецкое имя –
Отныне она – Роксолана.
И стали такими чужими
Ей грустные песни Ивана…
24 июля 2012 г.
* * *
Старушки сердобольные
Умеют делать выводы…
Даю иудам вольную,
Прощаю казни иродам.
Сужденья губошлёпые
Свои – засуньте в задницу.
А душу я заштопаю
Уже под вечер в пятницу.
Стихов живою ниткою
Пойду сшивать на скорую –
Кудесницей улиткою
Латаю душу хворую.
О дружбе и предательстве
Стишок из сердца выудив…
Какие доказательства
У вас, чтоб делать выводы?
Что знаете вы, милые,
О Юрке Лопатееве?
И, дал же бог фамилию,
Про Настеньку Кощееву?
Теперь она нарядная
На праздник к нам притопала…
Да будь она неладная…
Уже душа заштопана.
27 июля 2012 г.
* * *
Посадил огород, и закатывал банки всё лето…
Банок триста закрыл… и кладовку забил, и подвал…
Пролетело бездарно последнее лето поэта –
Словно душу свою консервировал и закрывал.
Вот стою и любуюсь на яркие полки в подвале!
Жаль никто не увидит… никто не похвалит меня…
Да за что тут хвалить? Ведь от жизни меня отрывали
Эти чёртовы банки, мышиная эта возня!
Но похвастаться хочется… В гости заехал коллега –
Я ему и подвал, и кладовку свою показал.
Не дождался похвал… и дежурною фразой, с разбега,
Он сказал, что у них – то же самое… – полон подвал.
Нагло врёт человек… прикрывает жену-лодырюгу –
Даже в доме прибраться не хочет… любой подтвердит…
Но за что-то же любит свою дорогую супругу –
Про таких говорят, что душа ни за что не болит…
А моя вот – болит… за страну, за родных, за работу…
Если что-то посеял – стремлюсь и взрастить, и убрать.
За всё лето, сегодня свободная вышла суббота,
Правда, стирку затеял… но это машине – стирать…
В огороде остались капуста, морковка и перец –
Остальное – в подвале – варенья, салаты, компот.
Я владею землёй! Я счастливейший землевладелец!
Заменил мне всю Землю докучливый мой огород!
Все меня позабыли… не слышат, стихи не читают…
А стихов у меня – и кладовка… и полный подвал…
Я раскроюсь зимою… судьба у меня непростая…
И как Золушку, душу подам с потрохами на «бал»…
22 сентября 2012 г.
* * *
на стих Вики Виршевой
«Пояс верности»
Когда-то мужчины, в крестовый поход отправляясь,
Любили на жён надевать металлический пояс,
Тем самым на верность оставленных жён обрекая –
Глупцы, дикари… но и время ведь было такое…
Сражались за веру, неверных сживали со свету,
Как будто бы этому учит ученье Христово.
Что раньше, что ныне – никто не живёт по заветам,
В угоду себе извращают священное слово.
Мужья воевали, а жёны гуляли безбожно,
Рога наставляли безумным поборникам веры.
И с «поясом верности» многое в жизни возможно…
А кто-то нажился в то время на этих аферах…
Сегодня притихли праправнуки тех крестоносцев,
Не рубят с плеча, и не гонят невинных на плаху.
Да если б-то правда… Эскадрами авианосцев,
Сейчас усмиряют неверных детишек Аллаха.
Уже не Христа, демократию в мир расселяют –
Борьба за ресурсы… борьба за влияние в мире…
«Благие идеи»… способны на всё негодяи…
Своих же взрывают, и «мочат неверных в сортире»…
Дома на Каширском, Гурьянова и в Волгограде…
Авто, самолёты, метро, небоскрёбы в Нью-Йорке…
Повсюду такое… везде хитрожопые дяди
Блефуют, играют, и чинят по свету разборки…
Никто не идёт усмирять сомалийских пиратов –
С них нечего взять… не богатый Иран, не Россия…
Не верьте призывам… гоните взашей демократов!
Плевал на людей новоявленный этот «миссия».
Народ разыграют, как самую мелкую карту –
Взорвут, расстреляют, пропустят в метро террориста…
Научат плохому, и даже за школьною партой,
Из братских народов врагов сотворят и нацистов.
Сыграют на вере и дикости женщин восточных –
Заставят отмщать за убитого мужа соседям,
Который как будто невидимым поясом прочным
Жену заковал, отправляясь в ряды моджахедов.
На что он надеялся, этот восточный мужчина?
Сражаться с Колоссом пустое тупое занятье.
Его перемелет железная эта машина,
Его, как Христа, ожидает в итоге «распятье».
И смертью своею он близких на смерть обрекает –
И «поясом верности» сделался пояс шахида.
Восточная женщина, ты ведь в душе не такая…
Ты – лучше, добрее… не делай меня инвалидом…
Ни я, ни другие обычные люди, плохого
Тебе не желают, и к бедам твоим непричастны.
Я в Господа верю, как в силу творящую слова –
Что ключ ко всему… к поясам… оберег от напастей…
26 сентября 2012 г.
* * *
Чего не отыщешь в гнезде у сороки? –
Почти как в жилищах, живущих в «достатке».
Откуда у птицы людские заскоки?
Откуда у женщин сорочьи повадки?
Фальшивые ценности бренного мира,
Что людям, что птицам – затмили сознанье.
Откуда набраться? Не учат кумиры…
Всему виновата среда обитанья.
И даже поэты сейчас, как сороки –
В стихи натащили дешёвого хлама.
Отправить бы в школу их всех на уроки,
Особо одну одарённую даму.
Её напрягают в стихах многоточья –
За каждым мерещится слово плохое…
Чего не хватает, особенно ночью…
Сказал бы… но лучше скажу про другое…
Сорока-воровка, ты тянешь за уши
Глобальные темы газетного толка.
Хотя бы одну загулявшую душу
К себе притащи, приручи втихомолку.
И, может, поднимешь душевные темы,
Помиришь когда-нибудь белое с чёрным…
Эх, мне бы твои, дорогая, проблемы…
Трещи, чёрно-белая… коль не зазорно…
9 октября 2012 г.
* * *
Юлии Солказьян
Уже меня повсюду забывают,
Уже душой впадаю в декаданс.
А ты у нас сегодня – «цифровая»:
Всё вычисляешь прибыль и баланс.
Торчишь под песню «милый мой бухгалтер» –
Шучу, прости… немножечко «припух»…
Как говорил какой-то скоттский Вальтер:
«Испытываю стансами гроссбух»…
Я не со зла… щипаюсь как мальчишка…
Сотри меня за это в порошок,
Но за душой скопилась мелочишка –
Решил её потратить на стишок.
К тому же – повод… «девочка созрела» –
Твой день рожденья… целых тридцать лет!
А без подарков – это же не дело!
Какой же, к чёрту, я тогда поэт?
Я столько выдал в жизни «поздравлялок»,
Что до седин должны бы поздравлять
Меня за это… но, как оказалось,
Не ценит это никакая «блядь».
Вчера опять справлял свой день рожденья,
Никто особо мне не позвонил,
Не написал… а я стихотворенья
От всей души дарил им, как дебил…
Спасибо, ты поздравила… спасибо!
Спасибо всем, кто помнит обо мне!
Как много в жизни сделал я ошибок –
Я ошибался в людях… не умнел…
Пишу тебе, и сердцем расцветаю,
И забываю горести утрат.
Ты НДС такой мне насчитаешь,
На этот стих, что буду я не рад.
Ты скажешь мне: «К чему все эти стоны?
Забудь других… подумай обо мне…»
И ты права… и нет уже резона
Грустить сегодня о вчерашнем дне.
Есть – ты и дата! Праздничная дата…
И я желаю, девочка, тебе
Здоровья, счастья, мира, жить богато!
Ну, и конечно, перемен в судьбе!
Хочу, чтоб ты скорее посчитала
Баланс и прибыль, вывела итог:
Пусть я наплёл в стишок пурги не мало,
Но – от души, с любовью… видит бог!
29 октября 2012 г.
* * *
Хотелось умереть двенадцатого в Риме,
В двенадцатом году, в проклятом декабре –
По вкусу выпал день – сошлись неповторимо:
Душевный неуют, число в календаре,
И римский мой отель, с фонтанчиком при входе,
И мой холодный «single» на первом этаже.
Я на ночь фен включал – вдувал «плохой погоде»,
По-русски выходил на трудном вираже.
Стирал свои трусы и кофты банным мылом,
Подвешивал сушить на трубы над очком.
Хотел бы не стирать, но вот – не вышел рылом,
А если поточней – не вышел пяточком.
Дешёвое вино, жратва из магазина –
Обычный мой обед, и ужин «за бугром».
Я кутался, как хер, в «дешёвую резину»,
И в город проникал с тоскою, и со злом.
Не чувствовал на вкус здоровой сытной пищи,
И каблуки сапог истёр на мостовых.
И морду воротил от частых римских нищих –
Я сам не круче их, блаженных и больных.
Помог поднять айфон красивой итальянке,
Что выпал невзначай из тонких женских рук.
На «grazie» – кивнул… была б не чужестранкой,
Я с ней бы поболтал… но так – кури бамбук…
А день закончил тот, взойдя на «Капитолий»,
Смотрел на старый Рим, развалины его…
Хотелось довалить… и завершить «гастроли»,
Нероном на холме, нарушив «статус-кво».
Вернулся в свой отель холодный, но помпезный,
Который мне помог хоть чуточку в одном:
Я не нашёл крюка… уж – очень затрапезно –
Вставать на унитаз, и жизнь кончать говном.
24 декабря 2012 г.
* * *
На работе коллегам вручили подарки –
Для детишек раздали пакеты конфет.
Новый год – посчитали приплод в зоопарке,
Чей-то глупый зверёныш получит пакет.
Я припомнил себя, потому и куражусь –
Был зверёнышем я, и почти не подрос.
С той поры набежало звериного стажу
Двадцать восемь годков – постепенно, вразброс.
Мы вернулись со школы, гуляли на ёлке –
Я, и мама моя – русовед, педагог.
Я себя упрекаю, да только – без толку –
Разве кто-то предвидел печальный итог?
Мы гуляли – упрашивал маму остаться,
Мы вернулись, а дома – накрылся отец.
Дверь открыли, а он – в коридоре… коль вкратце –
Перепил, я уверен… дурацкий конец… –
Отмечали в конторе… шампанское пили,
Коньяком укрепляли, долили винца.
Сердце стало… решило, что больше не в силе
Прогонять алкоголь… и не стало отца.
На столе же стояли отцовы подарки –
Мандарины, конфеты – в бумажных кульках.
Вспоминаю тот вечер подробно и ярко,
Как и тот Новый Год – весь в слезах и венках.
Помню: мама металась – носки одевала
На холодное тело, в истерику впав.
Я же просто сидел в непонятках сначала,
После – вышел во двор, от истерик устав.
И меня прорвало: я ревел, как корова,
Возле будки собачей, собаку обняв.
Я её приволок сосунком бестолковым,
В придорожной канаве щенком отыскав.
Было время, её мы кормили из соски,
Молоко покупали спецом для неё.
А в тот вечер она обняла по-отцовски
Сосунка, что устроил у будки вытьё.
Я давился конфетами, в горло не лезли
Мандарины, печенья, и прочая хрень.
С той поры, для меня, Новый Год – как облезлый,
Непонятный, не радостный, в общем-то день.
Я впервые в тот день познакомился с моргом –
Отвезли, уложили отца на столе.
В целом, в тот Новый Год накопилось «восторгов»
На всю жизнь, что отмеряна мне на Земле.
А сегодня как раз годовщина событьям –
Двадцать восемь годков, как не стало отца.
Я отметил стихом, написал по наитью,
Разрыдался, в себе воскрешая мальца.
28 декабря 2012 г.
* * *
Кто-то купает женщин – моется с ними в бане,
Кто-то на знойном пляже спину красотке трёт.
Я искупал бабусю в цинковой ржавой «ванне» –
Любят у нас в России мыться под Новый Год…
Бабушка стала слабой – еле залезла в ванну,
В ванне на табуретку села ко мне спиной.
Парень купает бабку – как-то всё это странно,
Что уж теперь поделать? Ей тяжело одной.
Я не бросаю близких… я, у семьи – заложник…
Женщин не стало в доме, некому искупать.
Хоть и – райцентр, но плохо жизнь расписал «художник» –
Можно в грязи подохнуть, как говорила мать.
Так и случилось с мамой: лишь поломала руку –
Кости сложить – и то ведь – здесь не нашлось врача.
Даже представить трудно… им бы такое, сукам:
В очередь – с переломом… дать бы им – палачам…
Кто головой подумал? Кто в медицинской карте
Вычитал о болезнях, что угнетали мать?
Был организм ослаблен… но подошли стандартно –
В очередь записали, и приказали ждать.
Так и «сгорела» мама – быстро, за три недели,
Даже «сорвало крышу» – чуть не сошла с ума.
Вот бы «попарить» так же, чтобы всю жизнь потели,
Тех, кто всех нас заставил, в жизни хлебнуть дерьма.
Мы-то себя отмоем, лишь на душе осадок –
Горько, обидно очень мне за свою страну!
Жизни цена – копейка! Души пришли в упадок!
Даже уже не дуру трудно найти жену.
Впрочем, жена б не стала парить чужую бабку,
Жёны сейчас крутые, с «шашками наголо».
Кланяться всяким тварям я не снимаю шапку…
В общем, моей бабусе с внуками повезло.
Кормим, даём лекарства, моем, горшки выносим –
Дня через три, стабильно – комната вся в говне…
Ну, ничего… потерпим… бабушку мы не бросим…
Жалко – стареем с братом… брату – работы нет…
Брат – гениальный малый, мог бы науку двигать,
Я закопал таланты тоже свои в земле.
Так и живём, как дети, можно сказать – «индиго»…
Два капитана – правим вместе на «корабле».
«Все от винта…» – как пелось в песне у Башлачёва,
Бабушка искупалась, бабушка хочет есть.
Банный сезон окончен в этом году… а – в новом
Скоро опять начнётся… Господи, даждь нам днесь.
30 декабря 2012 г.
|