Последнее «Лавэ»
Стихи
* * *
Я предлагаю тост за ВДВ!
Так есть, и будет – Вова-Дима-Вова –
Моей страны последнее «лавэ»…
Я лишь озвучил, подхватил попсово…
Я подыграл… басовая струна
Хрипит в душе надрывно и внатяжку…
Я скоро стихну… твой герой, страна,
Непризнанный и храбрый, как портняжка…
Какая муть… какая суета…
Какая чушь творится в «нашей Раше»…
Как не меняй, не маскируй цвета,
Ничем не скроешь запаха параши…
Хотя, конечно, нужен тонкий нос,
Да без соплей, и маски лицемера,
С чем и словесный терпится понос…
Во мне же бьётся сердце «парфюмера».
Духи из детства, «Красная Москва»,
Разбавили ослиною мочою –
Грязь возвели до рангов божества,
Гнилые смыслы обрядив парчою…
Куда ни глянь… вот так – и «наше всё» –
Опубликован Пушкин-матершинник…
И нет святого… каждый – как осёл…
И «Пятачок», уже – кабан «Полтинник»…
Заматерели… правят… на волне…
Я натыкаюсь, что ни шаг, на мины…
На диком поле… в нищенской стране…
И Кремль при этом – как дворец Амина…
Я предлагаю тост за ВДВ!
Одна надежда на десант небесный…
Услышь, Господь… я гибну в меньшинстве…
В кольце врагов, и тварей бессловесных…
2 января 2011 г.
Фиолетовое
На роду, проиграв большинству,
В фиолетовом мире живу –
Всё в стране фиолетово мне…
Дураки заправляют в стране.
Для которых и я, как поэт,
Облачён в фиолетовый цвет…
И не видят, не слышат меня
Ни враги, ни друзья, ни родня.
Я объехал полмира почти,
Фиолетовым, как не крути –
Представленье о русских везде,
Как о нации буйных людей,
Нас стригут под гребенку одну,
Подгоняя во всём под страну…
Ну, а наш венценосный тандем,
В нас людей не находит совсем –
Где не кинь – терпеливый дурак,
Не страна – фиолетовый мрак…
Всё пытаюсь вставать на пути…
Всё стараюсь себя обвести –
Белым мелом, средь белого дня
Обводил… но не видят меня.
В тьму кромешную, чёрным углём,
Я себя рисовал фонарём!
Но и тут ничего не достиг…
Мало проку в стараньях моих.
Обретаю, в течение лет,
Ультракрайний, рассеянный цвет.
Что-то будет… не знаю – когда…
Может, новая вспыхнет звезда…
Мне внушили давно пацаны,
Что кому-нибудь звёзды нужны…
4 января 2011 г.
5 из 36-ти
Как будто бы слепое спортлото,
Года-шары, несущие удачу,
Мне выпадают… только всё не то…
Не попадаю в жизни под раздачу…
Я вспоминаю… памятью живу…
И возвращаюсь в прошлое всё чаще…
И если нет мне жизни наяву,
То в прошлом есть… и даже в близлежащем…
Кручу в мозгу дурацкий барабан:
Мне 23 – издал свой первый сборник…
Вот цифра 6 – ну, здесь совсем пацан,
Зато счастливый… и не беспризорник…
Ага – 16 – первый поцелуй…
Какая страсть… всю ночь процеловались…
Здесь стал студентом… «мама, не балуй» –
Не год, а что-то…жили… отрывались…
А – 25? Ну, тут – театр сплошной,
С игрою в ТЮЗе… разные партнёрши…
И лишь любимой как-то – ни одной,
На эту роль всю жизнь одни дублёрши…
На 36 посыпалось бабло –
В карьере пруха… даже вышел в замы…
Но надоело… быстро допекло…
И в этот год ещё не стало мамы…
А, значит, год последний и не в счёт,
Не в деньгах счастье, я ведь понял это…
Когда ещё меня так допечёт,
Как допекла работа прошлым летом?
Да, год дурацкий… как тут не крути…
Тогда возьму хотя бы предыдущий –
На 35-ом я держал в горсти
Синицу счастья, как малоимущий –
В чужой постели грелся, отдыхал –
Почти всё лето спал с чужой женою.
Да, этот «шар» совсем не идеал,
Но и не вспомню лучшее, иное…
Мне тридцать шесть… и в этом спортлото
Я перебрал уже теперь с годами…
И то ли будет лучшее потом,
А то ли в прошлом не добрал с «шарами»…
Но это всё уже другой «тираж» –
Как вижу, больше мне господь отмерил…
Я тупо жду… преследую мираж…
И до конца в свою удачу верю!
7 января 2011 г.
* * *
Как штангист, готовясь выжать вес,
Порошком магнезии натрётся,
Так и я в муку руками влез –
Разве приз за это не даётся?
Ведь геройски, в бабские дела,
Занырнул с мужицкою отвагой –
Холостая доля довела,
Стал уже кухаркой, бедолага…
И значок советский «ГТО»,
Так бы подошёл моей персоне…
Разве я не заслужил его?
Я готов к труду и обороне! –
В ступе даже маку натолок,
Замесил и приготовил тесто,
От меня оно, мой Колобок,
Не ушло от страха и протеста…
Вот оно – сидит себе в ведре,
Я его сейчас порву на части…
Мы сойдёмся в схватке на «ковре» –
С целью разорвать друг другу пасти…
И в своём решительном мозгу,
Как преддверье яростной атаки,
Колобку, как злейшему врагу,
Я зачем-то отпускаю «факи»:
- Я тебя порву на пироги!
Приготовься, гадина тупая!
Маком начиню твои мозги! –
Угрожаю я, и залипаю –
Залипаю в тесте… ничего
- Получи-ка… вот тебе мучицы! -
Я хочу сегодня пирогов,
Я хочу готовить научиться!
Всё умею… нафик мне жена?
Только с пирогами неполадок…
Вот зачем мне женщина нужна –
К тесту надо что-то для присадок…
Может, есть какой-нибудь секрет,
Чисто женский, что-то типа ласки?
Но, уверен, в наше время нет
Тех кудесниц, что воспеты в сказках…
Всё не то… И сколько не пеку,
Бабушка моя пекла вкуснее!
Отдаю победу Колобку
И сегодня, что куда честнее…
Пал геройски… дайте же медаль!
Стойко ждал меня в ведре-траншее…
Ну, а мне придётся, не печаль,
Примириться с «Анною на шее»…
9 января 2011 г.
* * *
Не хватает мне мудрости, то бишь – какого-то роста,
Сексуального опыта, как-то не сложится он…
А стихи возникают у многих всю жизнь, как наросты…
Здесь сойдёт за пример плодовитый любой мудозвон…
Горем луковым жизнь… я кидаюсь из крайности в крайность,
И порой ненавижу до слёз Лукоморье своё…
Я пошёл бы направо, но больше не верю в случайность…
Я не сказочник… бросьте… и сердце всё время поёт,
И находится слева… не зря же такое строенье?
Неслучайные связи однажды меня доведут…
Возвращаться пора… но, по кругу и против теченья,
Я скорее приду… так намного короче маршрут…
Я в своём одиночестве скоро уже одичаю…
И обычно под вечер, я в чём-то почти пионер…
Я по капле цежу из бурьянистых тел молочая
Молоко, набираясь нечаянно светских манер –
Виртуальные чувства порою хватаю за сиськи,
Как из пальца сосу на сюжет, на любовный стишок.
Нахватаюсь любви, как могу, от далёких и близких…
Муза пузо набьёт, и садится рожать на горшок.
Может, я – маньерист? А, скорее, мне всё-таки – пох…й,
Потому и понравилось слово с ударной на «ист»…
Будет всё хорошо… потому что сегодня мне плохо,
Значит, всё переменится – скажет любой оптимист…
А ко мне и не лепится слово дурацкое «было»,
Потому, как и не было… значит, надеюсь на рост…
Как-то в детстве ещё, мне знакомый и пьяный мудило,
Ставший илом по жизни, внушил, как вещун Алконост –
Рассказав о поэтах, о дальних неведомых странах,
Написав для чего-то хороший душевный стишок,
Убедил, что и я, при стремлении, как-нибудь стану
Знаменитым и признанным… шилом, проткнувшим мешок…
Я повёлся, дурак… и котом занырнул в нашу данность,
Я царапаюсь, вою, и гажу лет двадцать в мешке!
Я всё время в дерьме, не сочтите за мерзость и странность –
Не зароешь в песке, и не спрячешь от глаз в уголке…
Надо ждать обострения, всплеска мяукости в марте…
Верю в деда мороза… молю перепутать мешки…
И царапаюсь в души, как школьник словами на парте…
Что там шило в мешке? Я использую все коготки…
10 января 2011 г.
* * *
Я в ресторанах сроду не сидел,
Ну, разве только в Праге и в Париже…
Бистро, пивная – это мой предел,
А в будний день – совсем берите ниже.
Мы на погост Никитский чаще шли,
Чем за столы, с водярой, самогоном.
Не отрывались сроду от земли –
Кресты стране и нам служили фоном…
От нищеты, от нашей нищеты,
Мы многого себе не позволяли.
Я и сейчас не прочь засесть в кусты… –
Знать, что-то есть во мне и от рояля?
Но вот однажды в Питер я попал,
И месяца ещё не проработав –
В командировку бог меня послал…
Спасибо богу за его заботу!
Я там с девчонкой снюхался с одной,
Как я, командированной со службы…
Она, как год, уже была женой…
Но между нами враз возникла дружба…
Мы изучали Питер по ночам,
Ходили даже с нею по театрам…
Нам было всё в новинку, по плечам,
И по зубам, как двум смешным ондатрам –
Я очень ясно помню до сих пор,
То, как она, зубастая, кусалась
При поцелуях… помню тот задор,
С каким она в объятья отдавалась…
А ведь повёл её не в ресторан,
Мне это было как-то непривычно…
Повёл под мост… конечно, не фонтан…
Но, на Фонтанке было необычно –
Купил тогда дешёвого вина,
Не разбираясь, взял для нас Земфиру…
Но ночь была… и тёплая весна…
И всё казалось славным в этом мире…
Я шоколадку на куски «погрыз»,
Для закусона… В общем, мы резвились,
Как пара водоплавающих крыс,
Что для любви на берег взгромоздились.
Болтали, пили, приближали миг…
И миг настал… и начались объятья…
Вино освобождает от вериг,
Снимает порчу, сглаз и все проклятья…
Ещё я помню – парень к нам пристал,
Какой-то петербуржец, тоже – пьяный…
К себе домой упорно приглашал,
Всё звал продолжить вместе пьянку рьяно…
Он был фотограф, нас на память снял,
И даже адрес взял, чтоб выслать снимки…
Но обманул… не выслал… подзамял…
А я всё помню эти «недоимки»…
Ну, где ты, парень? Вышли же, прошу!
Позволь взглянуть на ту весну глазочком!
В десятый раз уже о ней пишу,
И не могу никак поставить точку…
12 января 2011 г.
* * *
Когда ещё я сяду на трамвай?
Когда проедусь так, как в том году?
Ну, где ты, Ритка? Ну-ка, подпевай!
Ну, как тогда… как пела на ходу… –
Трамвай последний шёл, качаясь, в парк,
И люди засыпали на местах,
Но мы ввалились… топот наш и шарк
Всех разбудил, и всем стоял в ушах.
Мы повалились, плюхнулись с дверей,
На пару мест, свободных в тот момент,
Как стайка шумных, резвых снегирей,
Как весь наш «брат», подвыпивший студент.
Что ты – певунья, я тогда не знал,
И сам притих, придвинувшись к окну,
Когда, на мне раскинувшись в повал,
Запела ты про юность и весну…
Была зима, холодная зима,
Мы задержались в клубе допоздна,
Плясали там отвязно «без ума»,
Как в «криминальном чтиве», как шпана…
Скакала б ты, наверно, до утра,
Но у меня почти что ни рубля
Не оставалось… я сказал: «пора…»
А ты была девчонкой февраля…
Я б на такси в карманах не наскрёб,
Но ты не стала долго возражать,
Хотя, конечно, был какой-то трёп,
О том, что хочешь, хочешь танцевать!
И оставаясь, видно, на волне,
Ты обогрела песней весь вагон.
Никто вот так не пел ни разу мне,
За это мой теперь тебе поклон!
Безбашенный, губастенький певец,
С короткой стрижкой и волной на лбу,
Как под крыло забившийся птенец,
В тот вечер ты вошла в мою судьбу…
Не будь тебя, кого бы я сейчас
Припомнил в плане танцев? Никого…
Уже лет десять не пускаюсь в пляс,
И так достало это статус-кво…
Но вот никто не смог меня с тех пор
Расшевелить, втянуть в безумный пляс…
И это жизнь, упрямый режиссёр,
В любых ролях испытывает нас…
16 января 2011 г.
* * *
Мы щедровали с ранних лет,
В ночи, под Старый Новый Год –
В надежде получить конфет,
Шумели, пели у ворот,
В дома ломились, били в дверь,
Пока хозяин не впускал…
Я стал хозяином теперь…
«И пёс подрос, и пёс начхал…» -
Ну, да, как в строчках про попа,
(Собаку поп свою любил)…
Уже народная тропа,
И сам народ мне стал не мил.
Два раза в год беру развод –
Сижу в дому своём впотьмах –
Под Рождество и Новый Год,
Гоняя ветер в закромах…
От нищеты, я стал жесток,
И ненавижу детвору,
Что в жажде ухватить чуток,
Под праздник прётся ко двору.
Я беден духом, я банкрот,
И не завёл своих детей…
Не наплодил нигде сирот,
Не жду родни, не жду гостей…
Вот были б дети… я б чужих,
Пускал, чтоб личных не срамить…
Таюсь от всех, как тихий псих,
И забываю даже жить…
Нет, я не тварь… я рад гостям…
И стол накрою от щедрот…
Я рад девчонкам, рад парням…
С детьми же всё наоборот…
Наверно, надо мне жену?
Чтоб в грязь не вляпаться лицом,
Я для неё бы всю шпану
Кормил с руки перед крыльцом…
Давал бы деньги, ржал конём,
И свет не думал выключать…
Ну, а пока ходите днём
Ко мне, хотя бы засевать!
18 января 2011 г.
* * *
Заводной петушок у меня на столе
Всё долбается, дёбает, скачет…
Отбивает поклоны и мне и земле –
Заводной, он не может иначе…
Если только сломаться… но крепок нутром –
Как-то выжил… мальчонкой пытливым,
Я ходил на «подружку» его с «топором» –
Раскурочил её терпеливо.
Если детство моё он сумел пережить,
То ещё порезвится курёнком…
Я детей не родил… и «топор наточить»
На него не найдётся ребёнка…
И теперь иногда завожу петушка,
Происходит такое порою:
Машинально за ключик берётся рука –
Знать, и я на пружинах устроен?
Я такой же, как он, заводной петушок,
Но задуман сложнее и шире.
Я могу нацарапать душевный стишок,
Я способен на многое в мире… –
Но на вечной Земле все усилья мои
Заметаются тут же ветрами.
Я осяду песчинкой в земные слои,
Растворюсь, как дымок над кострами.
Эволюция вновь намотает на «ком»,
Раздавая меня по частицам.
Но таким как сейчас, «заводным петушком»,
Я уже не сумею родиться.
Это самое страшное… в этом вся боль…
И при жизни такой быстротечной,
Мы порой исполняем пустейшую роль,
И относимся к жизни беспечно.
Раньше срока себя раздаём по частям…
Но история притчи с хлебами,
Говорит о другом… и назло всем чертям,
Я цепляюсь за вечность зубами –
Я хочу сохраниться в стихах целиком,
И клюю над пустою страницей,
Оставаясь всю жизнь заводным петушком,
Лишь подобием… даже не птице… –
Петухи не летают… лишь горло дерут,
Да и то – по часам… как по нотам…
Золотой Петушок был единственный крут…
Вот и славно… «и слава енотам»!
Остаётся надежда… и я не петух!
Просто сводит судьба с петухами…
И приходится биться… и сыплется пух,
Оседая за мною стихами.
Это жизнь заставляет скакать петушком,
Воскрешать петушка заводного.
Но зато я останусь для всех мужиком,
Отвечавшим за каждое слово…
21 января 2011 г.
* * *
Я способен, выйдя погулять,
Забрести в один из октябрей –
В прошлое умеет возвращать
Улица с фамилией твоей,
Названная будто в честь тебя,
Связана во мне она с тобой.
Я по ней не раз ходил, любя
Образ твой, подаренный судьбой…
Я в душе с теплом воспринимал,
Всё, что намекало о тебе,
И когда по улице шагал,
Хитро улыбался при ходьбе.
Увлечённый, глупый и чудной,
Я тебе любовью надоел…
Очень скоро стала неродной,
Как и мир, что вдруг заноябрел. –
Снегом завалило всё вокруг,
Ветер на морозе обжигал.
И один лишь только лучший друг
Душу мне общеньем согревал.
Брали бутерброды с колбасой,
Спирт дешёвый брали из аптек,
Иногда селёдочку с камсой,
Всё, что любит русский человек,
Что купить способен за гроши…
Вот и мы… и родом из простых…
Ну, а нищий, даже для души,
Никому не нужен, как жених…
Помню, на скамейках во дворах,
Затевали тихий перекус…
Изливали душу в вечера…
Помню тот боярышника вкус…
И в один из этих вечеров
Я потом пошёл к тебе домой,
В частный сектор… резок и суров,
До костей пропитанный зимой…
Шёл к тебе… готовил разговор…
Ну, а ты не вышла в первый раз…
В лунном свете я стучался в двор…
Только свет в окне твоём погас…
И тогда у входа на снегу
Я тебе признанье начеркал…
В пьяном и решительном мозгу,
Был напор и ярость, и накал.
Снял с петель ворота и накрыл
Ими надпись, чтоб не занесло –
Снегопад в тот вечер сильный был,
Было всё в тот вечер, как назло…
Я ушёл… озлобился… погас…
Жил… любил… да всё, как у людей…
Но всё так же трогает подчас
Улица с фамилией твоей…
22 января 2011 г.
* * *
Возможно, в вашем доме есть розетка,
Что собрана когда-то лично мной?
Пришлось и мне, на благо «пятилетки»,
Трудится вместе со своей страной. –
Нас целый год водили раз в неделю
Со школы поработать на завод.
И часто мы несли домой в портфелях,
Всё то же, что и трудовой народ. –
Розетки, гайки, болтики, линейки
Привычно растекались по домам.
Хоть это всё и стоило копейки,
Но на халяву нужен даже хлам.
Возможно, где-то цел предохранитель,
Из тех, что я умело собирал?
Рубильников, розеток повелитель,
Я даже нос довольно задирал…
На весь соцлагерь, чётко и стабильно,
Продукцию завод наш выпускал.
И, может, мною собранный рубильник,
И вам электротоки вырубал…
Порою нас водили на «консервный»,
Там приходилось часто чистить лук –
Я на всю жизнь наплакался, наверно?
Да, этот лук принёс нам много мук!
Его крошили и пускали в сушку,
Сушёным рассылая по стране.
И я не плакал никогда в подушку,
Но за других наплакался вполне…
Прошли года… сейчас детей со школы
Не учат производственным делам.
А ведь ходили б, даже по приколу,
Ведь детям всё в новинку… помню сам…
Завод консервный весь лежит в руинах,
Завод «Рубильник» немец отхватил…
Я не хочу и думать о причинах…
Я никому плохого не простил…
Возможно, мой рубильник будет кстати,
Чтоб тёмную устроить кой-кому?
Я был бы счастлив, если он «прокатит»
Одним рывком развеять эту тьму…
22 января 2011 г.
* * *
Мне досталась в наследство гора недомытой посуды –
Не у каждой хозяйки стремление есть к чистоте…
Но я маму свою осуждать не хочу и не буду…
Нездоровилось ей… умирала в такой маете…
Я, без моющих средств, никогда бы не справился с жиром,
Не отчистил бы сроду с кастрюль застарелый нагар.
Я, за пару недель, превратился во всём в Мойдодыра…
Сжился с ролью, играя обыденный «репертуар»…
А когда израсходовал моющих смесей наследство,
Порошок «Пемо-Люкс», и вонючую дурь «Белизна»,
То, внимая рекламе, купил незнакомое средство –
Фэйри «Нежные ручки», хотя и дороже цена…
И оно мне понравилось… Но, с непонятною тоскою,
Намывая посуду, я новый вдыхал аромат,
Источаемый средством… напомнивший что-то такое…
Пору светлую жизни… часы переведший назад…
Вспомнил маленький домик, и пару весёлых девчонок,
В этом домике живших, напарниц моих по труду,
В сфере сельскохозяйственной… Бог мне послал компаньонок,
Разгонявших мне скуку, деливших со мною еду.
Деревенская жизнь… и работа на лоне природы,
От темна до темна, а порой, и – в ночи, по жаре…
А совместное дело способно сближать и народы…
Мы настолько сроднились, что спали в одной «конуре»…
Да, случалось такое, что я, изнурённый работой,
Оставался у них… и, меж ними ложился в кровать…
Окружали меня и телесным теплом и заботой…
Как же нравилось мне, утомлённому, так засыпать…
Вспоминалось невинное детство… в период застолий,
Оставалась у нас на ночлег молодая семья,
Места было в обрез… и, радушный хозяин, «хлеб-солью»,
Я девчонок встречал на кроватку к себе без нытья…
Мы щипались, шалили… пригревшись, светло засыпали…
Я не думал, не чаял подобное вновь испытать…
Опуская детали, и нормы дурацкой морали,
Я запомнил навеки скрипучую нашу кровать…
А на кухне стоял незнакомый волнительный запах…
Пахло моющим средством… но я и не понял тогда…
Счастье было так близко… под боком, практически в лапах…
Фэйри «Нежные ручки»… всё правильно… нежные… да…
25 января 2011 г.
* * *
Люблю путешествовать… жить не могу без дороги…
На месте гибеть – ни желания нет, ни причин…
И часто встречаю таких же бродячих, двуногих…
В пути собираю коллекцию лиц и личин…
Богата Земля типажами и видами жизни,
На ней постоянных практически нет величин…
И я отмечаю в душе, вспоминая «харизмы»,
Такое смирение в лицах семейных мужчин. –
Не ждут приключений… не ищут красавиц глазами…
Под боком пыхтит располневшая клуша-жена…
Всё так не козырно… и даже встречаясь с тузами,
При этом не вижу довольства собой ни хрена…
Зачем путешествовать с грузом таким? Непонятно…
Не любишь жену – отпусти без себя отдохнуть…
Быть может, в дороге мы с ней поболтаем приятно…
Возможно, она без тебя и не клуша ничуть…
Люблю путешествовать… рвётся душа из России,
Стремится к прекрасному, к морю, культуре, теплу…
И лучше в загранке Россию любить с ностальгией,
Чем видеть в окне беспросветную вечную мглу…
29 января 2011 г.
* * *
Вы любите Родину? Любите нашу страну?
С природой, по-бабски беременной летней жарой?
По срокам – всё то же… и кажется – не дотяну
До лета короткого… мёрзну, снедаем хандрой…
Вы любите Родину? Любите дикую степь?
И вместо тепла, раскалённый удушливый зной?
Так вы извращенцы? А может, вас лучше на цепь?
Хотя, вы и так – на цепи… на игле нефтяной…
Уже нам давали однажды об этом понять –
Устроили ломку… И как поломало страну?
Мы сделали выводы? Хочется ломки опять?
Мы тёмные люди… во тьме беспросветной тону…
Темней не бывает… так тёмно у нас по ночам –
По сёлам, райцентрам… повсюду кромешная тьма…
Со светом и с жизнью везёт лишь одним москвичам…
А впрочем, господь и счастливчикам выдал дерьма –
Взрывают шахиды… и вечные пробки в пути…
Бетонные джунгли… но с детства волчонком смотрю…
Лесов же на карте, как вкусных конфет ассорти,
Хватает в коробке… и тягостно мне, дикарю…
Так хочется в лес… а пред этим, кого-то загрызть,
Отмщая за годы печали, тоски, нищеты…
Так хочется мщения… Что за дурная корысть?
Заполнить бы жизнью лет десять сплошной пустоты…
Поставить бы крест на своей деревенской тюрьме…
Я выжил… а хочется просто немного пожить…
Не надо кривиться, читая моё резюме…
Я много работал… но это нельзя подтвердить…
Я много любил… отдавая любимых в полон,
Я их воровал иногда у наивных мужей…
Я что-то прохлопал ушами, как розовый слон,
И в розовом цвете и жизни не видел уже…
Но съездил в Европу… и с Прагой сроднился душой…
Пожил… погулял… и пражанок в душе поселил…
Я маленьким был… а сегодня – дурной и большой…
Я вырос… но, бросьте… не надо мне ваших мерил…
Не надо винить государство… оно ни при чём…
Всё это страна… не даёт ни работать, ни жить…
Со стужей борюсь… поневоле, играюсь с огнём…
Не знаю… не знаю, как можно всё это любить?
30 января 2011 г.
* * *
А втирали суки: «графоманов нет!»
Как же я наивен… верю всем на свете…
Я пришёл к поэтам, как большой поэт…
А меня купили… заманили в сети…
В Интернете этом, сайтов, как грибов,
И куда не сунься – сплошь одни поганки…
Пнуть бы всех ногою… всыпать тумаков…
А потом геройски, с саблею на танки…
Настучать по башням, вспрыгнув на броню,
Оглушая криком: «Что, забронзовели?
Не ведёте дулом… я вас починю…
Заведу в полтыка… наведу на цели…»
Мой герой – Чапаев, жалко – утонул…
Но не взяли сонным, не трясли за глотку…
Он навоевался, и ушёл в загул –
Не погиб, а – скрылся на подводной лодке…
С капитаном Немо вышел в океан –
Мне они черкнули письмецо об этом…
«Брось ты эти сайты… ты ж не графоман…
Хочется с тобою выпить, как с поэтом!»
А ещё в письмишке было, как совет:
«Наведи трагизма… Пулю – в грудь, и – в реку…
Сразу станешь нужным… скажут, что – поэт!
Что ещё для счастья надо человеку?
Ну, а мы подхватим… выудим тебя…
Так что ты за правду умирать не бойся!
Мало ты рубился, молодость губя?
Мир не переделать… лучше успокойся…»
И внимая мудрым праведным речам,
Больше не воюю… А свою тачанку
Переделал в бричку… езжу по ночам…
Балуюсь от скуки… развлекаю Анку…
Обучаю жизни – драться и стрелять…
И сейчас пуляем с ней из пулемёта…
Не уйдёт от пули никакая блядь!
Смерть врагам искусства, сраным рифмоплётам!
1 февраля 2011 г.
* * *
Да не парься ты так… это всё физкультура…
Не осталось любви на постельные сцены…
Это жизнь… отдыхай… и внеси корректуры –
Не плати за любовь нереальную цену…
Расслабляйся… дыши… наслаждайся моментом…
Не пристало тебе задыхаться от боли!
Отключись от сети и побудь абонентом
Недоступным, душе задавая пароли –
Пусть никто не войдёт… не нарушит порядка…
Ну, а телу задай… утоми переплясом…
Это всё – как у всех… и, всего лишь – зарядка…
И запомни, что ты – лишь красивое мясо…
Аппетитный кусок… не лежи в заморозке…
Всё имеет свой срок… всё гниёт, и стареет…
Так что лучше уж – в рот… что – как грудь, что – как соску…
Не убудет с тебя… как в плохой лотерее… –
Поиграй, поиграй… что за жизнь без азарта?
Вдруг тебе повезёт со счастливым билетом?
У эстетов немного другие стандарты… –
Да плевать… называй физкультуру балетом…
Всё одно… как у всех… жаль, что я – неспортивен…
Я бы ставил… и шёл на такие рекорды!
Ну, а я и себе невозможно противен…
Так и дал бы… за всё… в нестандартную морду…
2 февраля 2011 г.
* * *
У меня – перерыв… и табличка – «закрыто» – на двери…
Не стучите, не бейтесь… закрыта на время душа!
Никого не люблю, никому почему-то не верю…
Не торгую душой… не рядите меня в торгаша!
Я сейчас в тупике… не сумел достучаться к девчонке –
Ей вчера позвонил, но отпела она налету:
«Я в печали… отстань…», - придавила меня, как мышонка –
Оказалось, что просто справляла поминки коту –
Оказалось, что – год, как не стало любимого Боси,
И в то время писала по случаю тёплый стишок.
Да, не каждый котяра мученье стихами выносит!
Видно, кот потому и загнулся, не выдержал шок.
Я растрогался так – зацепила кошачья кончина,
И закрылся в себе, телевизор от скуки включил,
И побрёл по каналам – люблю посмотреть про чужбину…
Про Россию – мне скучно, её я во всём изучил…
Но не смог отключится, забыть о коте злополучном –
На одном из каналов услышал о том, что настал
Год кота у китайцев – ах, как же всё это созвучно…
Год Кота отмечаю… устал… бесконечно устал…
3 февраля 2011 г.
* * *
Я прочёл впервые книжку,
Вышел важным поутру.
Я совсем не хвастунишка,
И ни капли не совру:
Расскажу я всем ребятам,
Что читаю книги сам…
Я читал о поросятах,
Я читал о чудесах…
Три отважных поросёнка
Три весёлых смельчака,
Победили злого волка,
Провели, как дурака…
Я скажу, что я читаю
Книги разные ещё…
Много книжек я листаю,
Кто там знает, что – прочёл?
Я же помню в них картинки,
Сочиню я для ребят…
Если надо, без запинки
Расскажу про поросят…
Но расстроили ребята
Все они уже прочли
Об отважных поросятах…
Все меня переросли…
Только Юлька, мне, как дама,
Разрешила пофорсить…
Ей читает книжки мама…
Ладно, Юлька, так и быть,
Расскажу тебя я сказку,
Остальным не расскажу…
Пусть читают, портят глазки,
Стали умными, гляжу…
19 февраля 2011 г.
* * *
У меня на март стояли в плане
Три стиха… когда-нибудь за это
Мне поставят памятник датчане,
Распознав, как «датского» поэта.
Ох уж эти праздничные даты –
Дни Рожденья и 8-е марта,
С ними занимаюсь плагиатом,
Отвечая заданным стандартам…
Как баран смотрю на цифру восемь,
И кручу её бесчеловечно,
И реву тупым весенним лосем,
И боюсь, что это бесконечность…
Да, похоже… завалилась набок,
Разлеглась, устроилась навеки…
Как монокль, досталась от прабабок,
Как старушка, требует опеки…
И страдают бедные мужчины,
Угодить стараются… хлопочут…
Вот и я, без видимой причины,
Подхватился, и пою, как кочет…
Голубцы подливою заправил,
И поставил на огонь – тушиться…
Мне кого-то хочется поздравить,
Как умею, в ноги поклониться…
Не беда, что в доме нашем пусто,
И один лишь брат приедет в гости,
Я с любовью завернул в капусту,
Всё тепло души моей беззлостной…
Я весь день вчера крошил салаты,
И селёдку уложил под шубу.
Мне по сердцу праздничные даты,
Я люблю фанфары их, и трубы…
Хорошо, когда родные рядом –
Значит, есть с кем радостью делиться…
А мои, с молитвенным обрядом,
Разлетелись в вечности, как птицы…
И теперь из женщин в нашем доме
Лишь осталась бабушка-старушка…
Остальные – лицами в альбоме,
И слезами горькими – в подушках…
И выходит, всё – не бесконечно,
Замолчу когда-нибудь навеки…
В этой жизни грустной, быстротечной,
Главное – остаться человеком!
Лучше датским сделаться поэтом,
Чем фальшивым, склонным к раболепству…
Я писал о разном… и об этом…
Всё спокойно в Датском Королевстве…
А сегодня – с праздником, родные!
Да минуют вашу жизнь ненастья!
Хорошо, что вы ещё – земные…
Дай вам бог тепла, любви, и счастья!
8 марта 2011 г.
* * *
Смотрю на Прагу с Карлова моста,
На речку Влтаву… Кампу – влтавский остров…
И отступают боль и пустота,
Что мне в России чувствуются остро…
Тепло и ясно – будто нет зимы,
Светло и чисто – жить бы так всё время…
Я словно только вышел из тюрьмы…
Я словно скинул проклятое бремя…
Стою сейчас со статуями в ряд –
Украшен мост рядами монументов…
Застыть бы здесь… пополнить их отряд…
Всего – на жизнь… как – есть… без постамента…
И слушать гидов – с жадностью внимать,
Настроив уши, с ловкостью шпиона,
И для души о чём-то узнавать…
Вот как сейчас – услышал про икону –
Она как раз висит передо мной,
Под крышей дома, у моста, на Кампе…
В обычной рамке, скромной, дощаной,
Под ней – балкончик со старинной лампой.
Икону эту принесла река,
Во время наводненья, вместе с хламом…
Давным-давно… в прошедшие века…
И дом ей служит чем-то вроде храма… –
Когда её достали из воды,
И вознесли пред ней молитвы богу,
О прекращеньи паводка, беды…
То наводненье стихло понемногу…
Один из горожан, Франтишек Пелц,
Что рядом жил, забрал к себе икону,
В обычный дом, не храм и не дворец,
И на века повесил под фронтоном…
Стоит тот дом давно на берегу,
Видна с моста на образе Мария…
И этот факт засел в моём мозгу –
Как не похоже это на Россию…
У нас бы основали монастырь,
Назвали бы икону чудотворной.
И, что ни день бы, развернув псалтырь,
Под нею рассевали веры зёрна…
А чехам это видно ни к чему –
Не насаждают фанатичной веры…
Душой открыты светлому всему,
Они должны и нам служить примером…
Живут себе, как людям должно жить…
Веками варят сказочное пиво…
А нам ума не хватит одолжить
У них рецепта – жить неприхотливо…
Боюсь, что я, у нас, не «доплыву»
До светлых дней… не поживу, как люди…
Тянусь душой к чужому «божеству»…
Всем существом, молю… молю о чуде…
12 марта 2011 г.
* * *
Тихо в комнате моей по ночам.
Лишь часы тихонько, глухо стучат.
И, как будто дальних звёзд огоньки,
Полыхают по углам светлячки –
Словно звёзды лейтенантских погон –
Телевизор, ноутбук, телефон. –
Симметрично… так сложилось само…
Узнаваемо… и словно клеймо…
Не меняю ничего много лет…
Я – сложившийся чувак и поэт…
Треугольный, вечно – третий, во всём…
Да и в доме проживаем втроём –
Все привычно разбрелись по углам,
Все – по комнатам, своим конурам…
Через стенку мирно бабушка спит,
А на кухне где-то кошка сопит…
Только утро нарушает покой –
И гармонии с утра – никакой…
Потускнеют по углам огоньки…
Просыпаются на завтрак «сурки»…
Я, конечно, самый главный сурок…
Я зарылся в тихий сонный мирок…
Я – козявка, я – никчёмный жучок,
Неприметный в свете дня огонёк.
Этот мир меня бы вмиг раздавил,
Окажись я на пути здоровил…
Утешает – по природе – не жук,
Не барахтаюсь… живу – не жужжу…
И вселенная открыта моя
Новым звёздочкам – созвездья «семья»…
12 марта 2011 г.
* * *
Если верить разным предсказаньям,
Скоро этот мир отдаст концы…
Только я не верю обещаньям…
Никому не верю… все – лжецы…
Люди все зачем-то врут друг другу,
И находят выгоду во лжи…
И веками ходит ложь по кругу,
И влечёт к себе, как миражи…
Сотни лет назад индейцы Майя
Для себя сложили календарь…
Где сегодня – Майя, я не знаю?
И, выходит, врали даже встарь?
Для себя накинули с избытком,
А исчезли раньше и не враз…
Вот и я, каким-то недобитком,
Сочиняю этот свой рассказ…
Чем живёт страна моя родная?
Что, стране – стихов моих «букварь»?
Скоро-скоро, как индейцы Майя,
Оборву и я свой календарь…
Ну, а, может, Майя что-то знали,
И сложили для своей земли?
Вот бы здесь и США попали…
Да, и, правда, хоть бы огребли… –
За пожары войн по белу свету,
За развал родной моей страны…
Пусть призвал бы их господь к ответу,
Ниспослав им ужасы войны…
Только я не верю предсказаньям,
Это всё – такая злая ложь…
Ну, а мы привыкли к испытаньям…
Нам и врут – «со знаньем дела» – сплошь…
25 марта 2011 г.
* * *
Юлии Солказьян
Так бы взял тебя и выкрал, как лихой кавказец,
Растравила мне всю душу полная луна…
И пускай меня зарежет твой жених абхазец,
Ты ему ещё с рожденья в жёны отдана…
Умереть уже не страшно, жить куда страшнее,
То – шахиды страх нагонят, то – родная власть…
Я всегда хотел уехать, хоть чуть-чуть южнее,
Отогреться от России… в рай земной попасть…
На печи сидим зимою… мёрзнем на лежанке…
Так и прыгнул бы, от стужи, в пламя очага…
Я огонь в тебе увидел, гордая южанка,
И тянусь к тебе, как тряпка – к жару утюга…
Неприкаянный, помятый, никому ненужный,
Чем-то всё же раздражаю каждого «быка»…
У меня, наверно, тоже темперамент южный –
Обожаю сыр и вина, мясо в шашлыках…
От вина – теплей на сердце, от вина – похмелье,
Не бывает праздник вечным… нечего мечтать…
Жизнь проносит настроенья быстрой каруселью,
Мне б хоть в чём-то закружиться… жизни смысл придать…
Звёзды с неба не снимаю… не герой – по жизни…
Никого не представляю в спутницах себе…
Не гоняюсь в отношеньях я за дешевизной…
Не хочу уподобляться в чувствах голытьбе…
Вот, бывает, встрепенётся сердце вслед кому-то…
И вздохну, что не достоин женщины такой…
Как огонь душа пылала… но давно задута…
И ко мне уже подходит слово «никакой»…
Вою в логове ночами… и уже беззвучно…
Песня голос потеряла… лопнула струна…
Стал дворнягою обычным… всё благополучно…
Тихо всё… лишь травит душу полная луна…
26 марта 2011 г.
* * *
Если женщина мне нужна,
То – для секса, для полной жизни…
Для чего мне нужна страна,
Эта Родина и Отчизна?
Я обязан её любить?
Ай, не надо… всё так интимно…
И не надо меня стыдить…
Я желаю любви взаимной…
Но не любит она меня,
Дорогая моя Россия…
Я же, верность всю жизнь храня,
Налюбился до аллергии…
Да, умеет она хотеть –
От солдата, от гражданина…
Но не надо меня иметь…
Я – не быдло, и – не скотина…
Пусть горбачусь, тружусь весь век
За копейки, но это – просто
Терпеливый я человек,
В рамки втиснутый не по росту. –
Я российский большой поэт,
Не чета либеральным тварям,
Но в России мне жизни нет…
И пустое о том базарить…
Я хочу для себя страну,
Что гордилась бы мной, как славой…
Я ищу для себя жену,
Величавую, как держава…
Я хочу от неё детей,
Я мечтаю о полной жизни…
Не обходится без чертей
В тихом омуте утопизма…
31 марта 2011 г.
* * *
Брошу всё, уеду за границу…
Разорвусь, как метеор тунгусский…
Я придумал способ прокормиться –
Стану чешским Жигало для русских…
Ничего в России не найдёте
От меня – ни тела, ни детишек…
С государством я давно – в расчёте… –
Вырос из него, как – из штанишек…
Велика Россия – для убогих,
Для нормальных – гиблое болото…
Хочешь жизни? Быстро «делай ноги»…
Засосёт… сожрёт, как бегемота…
Только мелочь здесь и выживает,
Легковесно прыгая по кочкам…
Я давно уже живу на сваях,
В состояньи близком жирной точке…
Я желаю почвы под ногами,
Я пытаюсь выбраться из дома…
Жду зимы, с морозом и снегами,
Чтобы выйти целым из Содома…
Как «дорога жизни» Ленинграду,
Для меня – полёты за границу…
Всё снимают – порчу и блокаду…
Облачают душу в плащаницу… –
Скрытый образ, скатерть-самобранку,
О себе оставлю для голодных…
Жизнь меня согнула, как баранку…
Пусто в сердце… пусто и свободно…
Мне, такому, всё – по барабану…
Стану пражским гидом для туристок…
Может, этим залатаю рану –
Нелюбви… – подарок от садисток…
Буду в Праге вас встречать с цветами,
Наполнять любовью, верой в чудо…
Я сегодня, русский – лишь местами…
Сердце – в Праге… придаётся блуду…
2 апреля 2011 г.
* * *
Да всё нормально – тридцать шесть и шесть –
И – возраст… и – моя температура…
Не надо выше… было бы – как есть…
И не старела, не седела шкура…
На пике формы… дальше – бросит в жар…
Пока – здоров… но скоро – обостренье…
Я, может, завтра стану «супер-стар»…
Отсчёт пошёл… пошёл процесс «старенья»…
Я дальше буду только заражать…
В мозгу, в груди проснулось воспаленье…
Я, как зараза, буду приставать –
Чума на вас – мои стихотворенья…
Всё, что вчера казалось вам игрой,
Покажется иным и настоящим…
Возможно, в чём-то был я детворой…
Но не играл… я лишь сыграю в ящик…
Сбивайте жар… тащите аспирин…
Сегодня я ещё покуда с вами…
А завтра мне объявят карантин…
Погонят прочь с заразными стихами…
И ты однажды, мной переболев,
Переживёшь критические годы…
И тридцать семь – лишь только разогрев…
Пора согреть мою сырую воду…
28 апреля 2011 г.
* * *
Квочка вывела цыплят…
Всходит лук на грядках…
Дни безликие стоят –
Знойно, тяжко, гадко…
Я застрял в такой дыре –
Получил наследство…
Вою в личной конуре,
В сельском «доме детства»…
Не продашь его никак –
Здесь места глухие…
Жалко сбагрить за «пятак»…
Матушка-Россия…
Охранять мне этот дом,
Видимо, до сдоху…
Всё своё… своим трудом…
Посадил картоху…
А её – мешка на год
Мне с избытком хватит…
Не посадишь – зарастёт
Огород не кстати…
Значит, надобно садить…
А потом – прополка…
Так вот мне теперь и жить…
Глупо и без толку…
Пережить бы этот день…
Мой сосед-тихушник
Тень городит на плетень,
Чистит свой свинушник. –
Вонь стоит – не описать…
Курицы несутся –
Яйца некуда девать –
Все простые… бьются…
Золотых не нанесли
Куры мне яичек…
То же роются в пыли
Земляной, обычной…
Наш российский чернозём
Золотом не блещет…
Мне бы в Праге этот дом,
Или где похлеще?
Чтоб на грядках – ананас…
Пальмы, море, лодки…
Не земля рождает нас –
Все мы – самородки…
На погосте – вся родня…
Свежие могилы
Тянут жилы из меня,
Золотые жилы…
26 мая 2011 г.
* * *
Рвутся тряпки… ну, прям – беда…
Надо штопать… дыра – в «бюджете»…
Шили плохо у нас всегда,
Шили – жили? И то и это…
Я к одёжке своей привык,
Не стесняюсь ходить в обносках,
Я российский простой мужик –
Помню прошлого отголоски…
Лучше сотню, иль две пропью,
Иль прожру, набивая пузо.
А в одежде привык к тряпью,
Я родился и рос в Союзе…
Наши фабрики, как на грех,
Как попало тряпьё кроили…
Но хватало тряпья на всех –
Знать, его с быстротою шили,
Как «дела» в ФСБ строчат,
Если надо «прикрыть» кого-то…
Чей-то голый припрятать зад…
Знают быстро у нас работу…
А король неизменно – гол,
Потому что с башкой не дружит…
Я сегодня на тряпки зол,
Надоело бельё утюжить –
Глажу, глажу… когда тут жить?
И зачем я устроил стирку?
Тряпки тоже способны мстить
Мстят усадкою, свежей дыркой…
Как же в детстве я не любил
В магазинах одежду мерить.
Столько нервов, и столько сил
Уходило… будило «зверя»…
Психовал… убежать хотел,
Словно зэк – от статьи и стражи…
На примерку – как на расстрел,
Шёл я с мамою, плакал даже…
Помню душный универмаг,
Помню клетчатое пальтишко –
Долго мерили… я – зачах…
Доконало пальто мальчишку…
И не выдержал, убежал,
Крикнув маме, что «жду у входа»…
Вскоре с жадностью я вдыхал
Свежий воздух, как раб – свободу… –
Город… улица… шум машин…
Мимо ходят чужие люди…
Их так много… а я – один…
И – повсюду они… повсюду…
Стало страшно… нагнал чертей,
Напустил на себя тревогу…
Что ж так мало родных людей,
А чужих – неизменно много?
Я не выдержал, побежал
К маме, к маме своей любимой…
А её – как и след пропал…
Разминулись… промчался мимо…
Трёхэтажный универсам…
Слёзы… лестницы… продавщицы…
Детям просто нельзя без мам…
Им без мамы нельзя родиться…
Продавщицы меня гурьбой,
Успокаивали, галдели…
По отделам вели с собой,
Объявление дать хотели…
Сколько времени здесь ушло?
Не скажу я вам… время сжалось…
Помню только лишь, как тепло
Стало в сердце, когда сыскалась
Мама… мама моя нашлась!
Не хочу я с тех пор теряться…
Не теряю с родными связь…
Примеряю тряпьё за братца –
Он такой же, как я – дурак,
Всё психует, не хочет мерить…
Не теряйтесь… не зная – как
Страшно в мире саднят потери…
28 мая 2011 г.
* * *
В деревне нельзя без асфальта –
Погибнет, исчезнет она…
Но, люди, хотя бы сигнальте…
Ну, что же у нас за страна?
Одни дураки на дороге…
Не будет в России дорог...
Нам надо умнеть понемногу…
Всё правильно делает бог…
Летят, как по трассе спортивной,
Машины в деревне моей.
И давят домашнюю живность,
И даже сбивают людей…
Проносятся прямо прожогом,
Со свистом, со скоростью птиц…
Когда-нибудь эта дорога
Оставит меня без яиц. –
Сегодня скосили несушку,
Петух не скрывает печаль…
Какой-то урод в легковушке
Попутал рамсы и педаль…
Столетняя тёмная бабка,
Ровесник гражданской войне,
Пришлёпала в стоптанных тапках,
Поведать о курице мне…
Сама – как мертвец из могилы,
До сотни почти не живут…
Откуда находятся силы?
Наверное, выручил труд… –
Всё топчется… что-то сажает…
Шагает сама за водой –
Заботится об урожае…
А я – загрустил, молодой…
Живут же людишки в деревне?
Привыкли с рожденья к труду…
Когда-нибудь, чахлый и древний,
Под чьи-то ворота приду –
Когда-нибудь всё повторится –
Промчится какой-то рысак,
Задавит несчастную птицу,
А я сообщу – что и как…
Пришлось заниматься «обделкой»:
Ощипывать и потрошить…
И так вот – ничтожно и мелко
Зачем-то приходится жить…
Кормить одноглазую кошку,
Что тоже своё отжила…
А, может, сходить на дорожку,
Идущую в центре села?
29 мая 2011 г.
* * *
И был у России Распутин –
Отсчёт начинается – раз…
Потом появляется Путин…
Чем кончится дело у нас?
Я даже захлопал в ладоши,
Услышав Володину речь…
Какой же он всё же хороший!
Умеет сказать и зажечь!
Привычно немного поддатый,
Сегодня втирал псковичам,
О прошлом, давно – бородатом,
Давая просторы речам… -
Напомнил потомкам о Невском,
Мол, правил… но, тоже – ушёл…
А после вернулся… и с блеском
Тевтонский подбил ледокол…
Не вижу я даже намёка…
Я в прошлом, как он, не силён…
Я знаю СашБаша и Блока…
Я помню есенинский «клён»…
А эти Володины речи
Нужны для влюблённых в него…
Себе же являясь предтечей,
Подменит шута своего…
Вернёшься… вернёшься, Володя!
Куда ж нам, отец, без тебя?
Ты – круче, чем «Зю» и Мавроди…
Пишу – и любя… и скорбя…
Добьёте российское семя
Без выстрелов и гильотин…
И будет когда-нибудь время
Китайца по имени Тин…
29 мая 2011 г.
ЗАПОВЕДНЫЕ РАКИ
Мне раков вчера захотелось,
А к ракам – холодного пива…
Ох, эта моя мягкотелость –
С душонкою сластолюбивой,
Люблю предаваться обжорству –
Почти не похож на поэта…
Пишу с регулярным упорством,
Но чаще сижу в туалетах…
Купить в магазине креветки –
И проще… и выйдут – за раков…
Но хочется драпать из «клетки»,
Сорваться с цепи, как собаке…
Почувствовать запахи лета…
Романтики хочется, воли…
Ведь мне – «перемена сюжета» –
Как новая шуба для моли…
Покинув родную берлогу,
Заправив полбака УАЗу,
Пустились мы с братом в дорогу,
Давая, как водится, «газу»…
До речки подъехать – проблема:
Болотины… яма на яме…
Объездами… просто – поэма,
Добрались… тряхнули костями…
Когда бы не личный УАЗик,
Не видеть ни речки, ни раков.
Как много у нас безобразий…
Как много у нас буераков…
Казалось бы – шаг от райцентра,
Пошлите бульдозер иль грейдер?
Вот где – голоса и проценты,
На выборах «взятки» и рейтинг…
Создайте места для купанья,
Ведь речка – ну, прямо – под боком…
Ни дел, ни ума, ни желанья…
Эх, как же мне здесь одиноко…
Россия моя полевая,
Бескрайнее дикое поле!
Какого же – жду я «трамвая»?
Не жду… я терплю поневоле…
Ну, ладно… приехали к речке…
Повсюду кусты да коряги…
Не влезешь… не сыщешь местечка…
Досталось мне, в общем, бедняге… –
Из мула не вытащишь ноги…
Осока, крапива, пиявки…
Сегодня страдаю, в итоге –
Весь в ссадинах, цыпках, и «вавках»…
Но шарил упорно по норам,
Боролся с тугими клешнями,
Без лишних пустых разговоров:
Попались – на выход, с вещами…
Все мелкие, правда, заразы,
Не то, что у Карцева Ромы…
Воинственны, злы и чумазы –
Живут же не где-то в хоромах…
Не то, что – омары иль крабы,
И даже – не то, что креветки…
Живут, как и мы… как и – жабы,
Ближайшие их же соседки…
В России живут неуютной…
Зимуют – становятся в позу…
Похожи на нас абсолютно –
Привыкли к дерьму и морозу…
Отмыть их – нелёгкое дело…
Но справились… вымыли дома…
Нам – жизни, не раков хотелось…
Устали уже от обломов…
Хотели нормального пива –
Повсюду мальтозное пойло…
Не вышло ни в чём позитива…
Россия – вонючее стойло…
Спалили полбака бензина –
Ушло на объезд и дорогу…
Креветок купить в магазине
Дешевле выходит намного …
Но, выпив мальтозного пива,
Сроднившись душою с народом,
Я понял «родные мотивы» –
Мы просто жалеем природу…
Ничто не меняем веками,
Живём в бездорожье и мраке…
Зато процветают, местами,
Почти заповедные раки!
1 июня 2011 г.
АМЕРИКАНСКИЙ КЛЁН
Ни берёзки белые, ни дубы могучие,
Ни – сосёнки стройные, липы, тополя…
Стало нашим символом, дерево живучее,
«Клён американский» – ставленник Кремля… –
По указу партии, для борьбы с эрозией,
Подбирали дерево, чтоб – росло быстрей…
И морозы русские клён не заморозили…
Не сожрали майские полчища хрущей…
И названье дерева не смутило партию,
Хоть повсюду виделись происки врагов,
Потеряла бдительность наша бюрократия…
Выбрали растение с дальних берегов…
Там, у них в Америке, клён тот – в «резервации» –
Вытеснен и вырублен, жрёт его жучок…
Сплошь – владенья частные, фермы, да плантации,
И земли заброшенной не найти клочок…
А у нас, в провинции, сёла заплешивели –
Старики повымерли, молодёжь спилась.
Скука и безденежье… никакого стимула…
Доконала Родину правящая мразь!
И вот тут Америки скрытое оружие
Запустило щупальцы в русские поля –
Клён пошёл свирепствовать… всюду испаскужена
От кленовых зарослей русская земля.
Балки и селения, огороды, пастбища,
Вся земля бесхозная – сплошь кленовый лес…
Достаётся городу… деревенским кладбищам…
Просто стало страшною карою небес…
Где бы я ни странствовал, где бы я ни хаживал,
Ничего подобного не встречал нигде…
Заросли кленовые схоронили заживо
Все места заветные в «родовом гнезде»…
Как-то я направился посмотреть на прошлое –
Что в глубинах памяти так и не «прошло»…
Заблудился в зарослях… повстречался с рощею…
Да с оврагом, режущим надвое село –
Всё ругались, спорили… всё меж огородами,
Местные хозяева бились за межу…
Прочертили борозды… а, за годы – водами
Склон размыло начисто, в точь по «чертежу»…
Где же вы, хозяева? Даже не привиделось
Вам бы это зрелище в самом страшном сне…
Не дождётся Родина мудрого правителя…
Проиграла Родина… но в какой войне?
Но, однако, хочется улыбнуться весело,
И найти хорошее даже в этом дне…
Что же ты, Рассеюшка, грустно нос повесила?
Вся тайга сибирская корчится в огне?
Ничего, мы справимся, мы – «американскими»
Всё засадим клёнами… десять лет, и – лес…
Зарастут и славные тропы партизанские…
И «тропа народная»… и «поля-чудес»…
Отчего Америку всё торнадо мучают?
Клён садите, неучи! Вам бы нашу власть…
Даже мало платите за благополучие…
Мы же – люди дикие… и не жили всласть…
Вся земля «господская» нам теперь до задницы…
Было всё – колхозное, было всё – моё…
Нам бы вот – Столыпина, с Марфою–посадницей…
Клёны – на рогатины, колья и дубьё…
2 июня 2011 г.
* * *
Давно не заходил в подвал,
Забрёл за банкой с огурцами –
Ещё не все я их «прибрал»…
Хранятся памятью о маме…
Доем однажды… всё – к тому…
Всему конец приходит в жизни…
Сойдя в сырую полутьму,
Не отойти от символизма…
Подвал – почти могильный склеп,
И, как в гробу, лежит картошка –
Она второй российский хлеб –
Лежит, как грязные лепёшки,
В дощатом закроме гнилом…
Вся поросла уже ростками –
Пора бороться, как со злом…
Пора гробничку справить маме…
Жестоким стал… копилось зло
Во мне… и вот – ростки пустило…
Достали люди и село…
Достало жизнью, как в могиле…
Когда-то в детстве я упал
Мальцом в картофельную яму –
Такие каждый двор копал…
Почти в такой зарыли маму…
Настанет срок, зароют всех…
Картошки ж просто было много,
Ну, а подвалы, как на грех –
Малы, почти как рай у бога…
Кому-то жаться и в аду…
Упал я в яму, шалунишка –
Сперва ревел, как в детсаду,
Как в группе ясельной детишки…
Ну, а потом – устал, затих,
И стал играться той картошкой –
Я и сейчас кропаю стих,
Забывшись в жизни хоть немножко…
Но, наигрался, и – заснул…
А дед мой бедный чуть не спятил,
Когда хватился – караул –
Пропал ребёнок… нет дитяти…
Под речкой бегал, звал, кричал,
Обшарил все кусты в округе…
А я в то время тихо спал,
Не ведал дедова испуга.
Но, отыскал меня – набрёл…
И отлегло от сердца сразу…
Пешком ещё ходил под стол,
А деда выпугал, зараза…
Зато сегодня – никому
Не нужен я… никто не ищет…
Сидеть мне в «яме» самому…
Таких как я, на свете – «тыщи»…
3 июня 2011 г.
БАРСКИЕ ЩЕНКИ
У нас в селе помещик жил… –
А что – село? Тоска и скука…
Борзых держал… из них, любил
Одну породистую суку…
Почти как я сейчас живу,
Бесцельно, тускло и запойно.
То придавался мотовству,
То вёл себя вполне пристойно. –
Как пса, сажал себя на цепь,
Ну, а когда попросит тело,
Спускал собак и ехал в степь…
Но как-то сука околела –
Щенилась, привела щенков,
Но, а сама сложила лапы…
Слепых голодных сосунков
Помещик принял, словно папа…
Ещё бы… сука та была
Его отрадою, не меньше…
В ней было ласки и тепла
Гораздо больше, чем у женщин…
И барин приказал раздать
Её щенков кормящим бабам,
Желая вырастить, как мать,
Таких же верных и неслабых…
Дворовых баб не удивишь… –
Щенят забрали благородных…
И грудь, что свой сосёт малыш,
Щенкам подсунули голодным.
Рыдали… но – куда бежать?
Не спорят с барином суровым…
Никто не думал возражать…
Взрастить здоровых дали слово…
Но получилось – муж одной,
С покоса прибывший под ночку,
Глумленья над своей женой
Не потерпел… пришиб щеночка…
Ну, а жене велел сказать,
Что сдох щенок… чего – не ясно…
Надумал барину соврать…
Соврали… глупо и бессвязно…
Не проведёшь обманом «знать»,
Вся ложь видна без микроскопа…
И повелел помещик драть
В три шкуры дерзкого холопа…
Секли неделю мужика,
Но выжил… очень был живучий…
Навеки барского щенка
Запомнил в голове дремучей…
…Прошла и осень, и зима…
Весна стояла на пороге…
Щенятам женские корма
Пошли на пользу, быстроногим…
Забылось всё… в один из дней,
За льдом, для личного подвала,
На свой же пруд, нагнал саней
Помещик, так же, как бывало –
Всегда весной рубили лёд…
И сам на пруд приехал глянуть –
Любил хождения в народ…
Любил нечаянно нагрянуть…
Прошёлся важно к мужикам,
Словцо задористое бросил…
И тут его прибрал к рукам
Мужик избитый на покосе –
Рванул к нему, в охапку сгрёб,
И в полынью свалил мгновенно…
И сам себя отправил в гроб,
Но отомстил самозабвенно. –
Когда достали их на лёд,
Он не разжал и мёртвым руки…
Я понял всё наоборот –
Вот до чего доводят суки…
Когда «щенки» мои скулят,
Я не могу без ласки женской…
Свою любовь, как тех щенят,
Раздам по бабам деревенским.
И может быть, на том пруду
Меня отыщут водолазы…
Знать, суждено мне на роду
Спасать щенков голубоглазых…
6 июня 2011 г.
* * *
Дорога к отчему селу,
Прямая, барская дорога,
Вся – заросла… и ждёт пилу,
А, может, ждёт уже поджога.
Стоит по ней кленовый «лес» –
Бушует клён американский. –
Не сладит с ним и Геркулес,
А был бы подвиг великанский…
Село не умерло, живёт,
И даже есть к нему дорога,
Но – бестолковая, в обход,
Как всё в России – «криворога»…
Да и село уже не то…
Разрушив строй, сломав колхозы,
И жизнь в селе свели в «ничто»
В Кремле засевшие занозы…
Махнул рукою даже бог,
Давно забыл на Русь дорогу…
Не верьте атласам дорог!
А я уже не верю богу…
В России верить – просто смех…
Повсюду – ложь… везде – фальшиво…
Нас одурачивать – не грех,
Всё переносим терпеливо…
Не подаём на власти в суд,
Не пишем в Страсбург и Гаагу…
Права людей в Европе чтут,
У нас – не чтут и на бумаге…
Вступали прадеды в колхоз
С землёй своею и скотиной…
А внукам их «утёрли нос»…
Забрали всё… на дармовщину… –
Купил мой дед в райцентре дом,
Уйдя на пенсию… и этим –
Не заслужил своим трудом
Земли, по Борькиным «декретам»…
Ещё бы – выехал в «район» –
Как будто в космос… или – дальше…
Какой пустой дурной «закон»!
Какая чушь! Как много фальши!
Пора давно пересмотреть…
Пора взглянуть на карты наши –
Им можно верить лишь на треть –
Годятся, разве, для параши… –
Вчера я атлас приобрёл –
Дорожный атлас, для туриста…
Как много в нём ушедших сёл…
Дорог, достойных юмориста…
Чего же я не посмотрел
На карты сразу в магазине?
На свой район? На беспредел?
Я не один такой разиня…
А вот заедет к нам турист,
И купит атлас… мать, святая…
Поймёт – что путь его тернист…
Упрётся в дебри… поплутает…
Нельзя у нас от автострад
Соваться в путь, не зная «броду»…
Иначе будешь сам не рад…
Есть – не пройти и вездеходу…
Не зря российский президент
Не кажет нос в места глухие…
Не знает «власть» и на процент
Мою несчастную Россию…
Нет, всё не так… не так… она –
Не хочет знать! И это – горько…
Хлебнула Родина говна…
Потом ещё добавил Борька…
9 июня 2011 г.
Зря я слушал недавно Цоя…
«Если к дверям не подходят ключи –
Вышиби двери плечом»
В. Цой
Даже куры мои – страдалицы:
Глянул – что-то творится с квочкой –
И – хромает, и – спотыкается…
Будто били её по почкам.
Где могла подхватить «контузию»? –
Двор просторный… вокруг – ограда…
Даже ставил недавно музыку…
Ну, чего ей, собаке, надо?
Будка – новая, двери – щитные… –
Всё продумано для ночлежки…
Кто же бьёт её, беззащитную?
Встал пораньше – устроил слежку…
Зашумела братва в курятнике –
Прыгнул первым петух с насеста,
Следом – куры… в пернатых ватниках,
Все – как вышли из под ареста… –
Все чему-то безумно счастливы…
Суетятся… Резвы, как звери…
И пока я смотрел участливо,
Стала квочка ломиться в двери… –
Вышибает плечом… старается…
Хочет двери открыть и выйти –
Даже будка слегка шатается…
И откуда в ней столько прыти?
Ведь была же такой послушною…
Копошилась в пыли с ленцою…
Подзывала цыплят, радушная…
Было это под песни Цоя –
Я люблю мастерить под музыку –
Что-то делал… чинил машину –
И не хуже того же «Тузика»,
Разорвал бы я ту скотину,
Что слепила УАЗу двигатель –
Не подлезешь нигде с ключами…
Что ты этим, зараза, выгадал?
Ладно, хватит уже с речами…
Не поможет… и речь – о курице…
Вышибает плечами двери…
Я открыл ей… выходит – хмурится…
Смотрит словно на изувера…
Видно, больно ей… спотыкается…
А моталась всегда рысцою…
Ох, не нравится мне… не нравится…
Зря я слушал недавно Цоя…
И она-то – мозги куриные,
А – наслушалась… с недоверьем
Всё взирает… глаза звериные…
Спи, мерзавка, с открытой дверью.
Может, крысы тебя унюхают,
Доберутся к твоим цыплятам.
Но хромать по двору старухою
Нам не надо… я – не диктатор…
11 июня 2011 г.
* * *
http://art-mir.ru/?page=stihi&author=lopateev&textid=25776
Вчера сложились на троих…
СашБаш пошёл за водкой…
Цой резал сало… Я – затих,
В углу со сковородкой.
Картошка грелась на газу,
Стояли в ряд стаканы.
Пилить бревно в моём глазу
Сползались тараканы…
Моя соринка, на дрова,
Сгодилась им, убогим…
Видать, хорошая «трава»
Попалась им в дороге…
Стонала ржавая пила,
В глаза летели стружки…
И вдохновляла, со стола,
Визгливая подружка –
У этих рыжих прусаков,
Бабьё – дурнее наших…
Как много в мире дураков…
Спросите у СашБаша…
Спросите Витю… он – не зря
Спешил поставить точку…
Достали суки бунтаря…
Всё делят «камни в почках»…
Опять попал я под «набег»…
Плодятся факты в «деле»…
Не пригласи их на ковчег –
Забьются сами в щели…
Ну, что же… так устроен мир…
Живучи только твари…
Для жизни им хватает дыр,
И вечно их – по паре…
А мы с тобой всю жизнь одни,
Одни на этом свете…
Мы сочтены, как наши дни,
Как русские поэты!
Вчера сложились на троих,
Скрестили наши души…
Не прячусь, как шакал, за них,
Верблюдом лезу в уши…
Хочу кому-то рассказать,
Как будто плюнуть в морду,
О том, как Витя показал
Мне первые аккорды.
И как СашБашевы стихи
Мои цепляли струны.
Я – сельский парень, от сохи…
Я был смешным и юным…
Никто ни разу и нигде
Меня теплом не встретил…
Я шёл всю жизнь к своей звезде
С большой душой поэта…
Вчера бы сгинул и пропал,
Когда б ни эти двое…
Один всё время подливал…
Второй вдохнул «живое»…
15 июня 2011 г.
* * *
Ванька-Ванька, пахучее русское имя твоё
Не выносит на дух говорливая наша пурга…
Изгоняют повсюду… и вновь проявляют чутьё…
То дьячок-бесогон… то щигровская баба-яга…
Ванька-Ванька… какой же ты, Ванька, простак и дурак?
В печку – бабу-ягу… пусть покажет – как надо «сидеть»…
Ты, пером золотым, растревожил бумагомарак… –
У жар-птицы учился – как нужно душою гореть…
Даже утку пустил – перепутал все яйца Кощей…
В инкубаторе жизни выводится много цыплят…
Жизнь – считает по осени… жизнь – разнесло от прыщей…
Всё – по маслу идёт… и корзина трещит от маслят…
Под дождём не зевай… под дождём успевай подрасти…
Не растут… хоть залей… хоть на голову даже поссы…
И усеяно ими… разбросаны, как конфетти…
Ты на «празднике» этом – чужой… что ты мочишь усы?
Не напьёшься ты, Ванька… как в сказке, стечёт по усам…
Из копытца не пей… накопытили всюду… козлы…
Всё ты, Ванька, в России – по дебрям, дремучим лесам… –
А на Родине – так-то… спроси у своей же стрелы…–
Кроме – к жабам в болото, и некуда даже упасть…
Осчастливь хоть какую… пусть станет «царевной» с тобой…
Там, глядишь – расцветёт… не смотри, что сегодня – не в масть…
Даже жаб распугал ты своей деревенской избой…
Всем – дворец подавай… вот такие замашки у жаб…
Все хотят путешествий… приучены рот раскрывать…
А молчали бы лучше… учились у брошенных баб…
Но откуда – набраться? И все получаются – в мать…
Как же тут не ругаться? Не вспомнить горячим словцом,
Чью-то грешную мать? Я вот, тоже – удался в свою…
Принимаю всё к сердцу… и жить не могу подлецом…
Я, скорее – подохну… я даже поэтому – пью…
Ванька-Ванька, ну, что же мне, бедному, делать с тобой?
Ну, когда ты научишься жить меж тюрьмой и сумой?
Ты меня укатал, со своей пресловутой гоньбой…
Посмеялись и хватит… вставай… Ванька-встанька ты мой…
18 июня 2011 г.
МУЗЫКАЛЬНАЯ ШКАТУЛКА
Для моей шкатулки музыкальной,
Что – как гроб для брошек и монист,
Вышедших из моды, «эпохальных»,
Музыку придумал фаталист…
По пустынным комнатам скитаясь,
Как в осеннем мамином саду,
На шкатулку часто натыкаюсь –
Сяду, молча ключик заведу,
Приоткрою крышку и оттуда
Полонез Огинского плывёт…
И меня, душевная простуда,
Снова с ног сбивает в гололёд…
Помню, мама рассказала в детстве,
Как у них в селе, под полонез,
Парень, проживавший по соседству,
Крышей съехал, и в петлю залез… –
Попрощался…Всем оставил письма…
И в одном отчаянном письме
Написал, что жить – не видит смысла…
Что ему, в деревне – как в тюрьме…
И пластинку с этим полонезом
В радиоле включенной нашли,
Через день, верёвку перерезав,
Вынимая парня из петли.
Молодой учитель, симпатичный,
Жить – да жить… да вот – не пожилось…
Видно, что-то было в жизни личной…
Не сложилась… стала вкривь и вкось…
И во мне навеки отразилось,
Что случилось всё под полонез…
И попала музыка в «немилость»,
И пошла с душой моей вразрез…
По живому режет… по живому…
Но влечёт к шкатулке и влечёт,
Словно к механизму пусковому,
Что начнёт стремительный отсчёт…
Это так похоже на рулетку,
На роман, с главою «фаталист»…
Лермонтов заметил очень метко…
Верил в рок отважный дуэлист…
Вот такая у меня шкатулка –
Гроб для брошек, бусин и перстней…
Всё – от мамы… стало слишком гулко…
Стала в доме музыка слышней…
24 июня 2011 г.
* * *
Пожалей: «Моя ты лапа…»
Подыши тихонько в уши…
«Оторвали Мишке лапу»,
Надорвали Мишке душу…
Как забытый медвежонок,
Что своё не наигрался,
Вспоминаю двух девчонок,
Двух последних, с кем общался…
Помню тихий сельский домик,
В нём девчонки те ютились…
И на кадрах фотохроник –
Мы, и наш дешёвый «виллис» –
«Нива», джип исконно-русский,
В ней, на кочках – как в телеге…
И на этой «трясогузке»,
Мы катались, как коллеги –
Помогали земледельцам –
Яды смешивать учили…
И, наверно, на «пришельцев»
Мы немного походили…
Вспоминаю – улыбаюсь…
Как-то ехали мы трое –
Я, уверенный, как страус,
Непохожий на героя…
Вдруг взбрело одной девчонке
Пробежаться для фигуры…
Не смотрю на слишком тонких…
Но не зря: все бабы – дуры…–
Попросила остановки
В километре от домишки…
Что там та километровка?
Тормознул я ей с излишком…
Не люблю галоп и спешку,
Но гоню коней порою…
И за время той пробежки
Мы успели со второю…
Мы успели, отвечаю,
Мы успели насладиться
Утром, запахами, чаем…
Всем, чему не повториться…
2 августа 2011 г.
* * *
Ольге Дрёминой
Она писала лики, расписывала храмы,
И даже у Кирилла раскрасила стену –
В покоях патриарха есть надписи: «Динамо»,
И что-то там про «Завтра», вернее про «весну»…
Но это если с лупой пройтись по этим стенам…
А сами не найдёте, не тратьте время зря.
Она, во всём – дворянка, и только под рентгеном,
Отыщете такое, о чём не говорят…
Она гордится дедом, она гордится братом,
Она б и мной гордилась, но я – бездарный друг…
Поклонница искусства, она не виновата,
Что я ничем не вышел – ни званий, ни заслуг…
Я даже ей не ровня… по крови – из холопов,
Не знаю родословной… ну, всё – наоборот…
И если чем-то вышел, то лишь под микроскопом,
Во мне найдёте это… а так, во всём – урод…
Но, видимо, сумела она во мне заметить –
Чего и сам не вижу… общается со мной…
Мы с Олей просто дружим, на сайтах в Интернете,
Друг к другу ходим «в гости», болтаем «под луной»…
Она мне пишет письма, в которых посвящает
В житейские заботы, в семейные дела…
Я знаю о работах – она сейчас слагает
Мозаику для храма… она себя нашла…
Уже во всём Сургуте не сыщете церквушки,
Без мозаичных фресок, без Олиных работ…
Она опять для шутки вплетёт святым веснушки,
Никто и не заметит, никто не разберёт…
Она себя прославит, она оставит память…
А я уйду бесследно… дожгу души свечу…
А я не научился, вот так – творить руками…
Весь месяц строю баню… отмыть себя хочу…
Сижу сейчас, и кафель кладу на пол фанерный –
Такая вот – картина… «мозаика» моя…
На Олину работу процессом лишь, наверно,
Похож мой труд бесславный… в каморке для мытья…
Ну, да… слепил клетушку… чуть больше туалета…
Такой вот я – умелец… гордиться нечем мне…
Могу стишок состряпать… но кто оценит это?
Возможно, только Оля… но хватит мне вполне…
28 августа 2011 г.
* * *
Ни Ольговки, ни Оли,
Ни Люды, ни людей…
Ни в городе, ни в поле…
Ни пешек, ни ферзей… –
Я продал дом в деревне,
Подружек растерял.
Я где-нибудь в харчевне
Своё не догулял…
Но в город не прорваться,
Работать не зовут.
Живу в райцентре с братцем…
Душой – не там, не тут…
Два месяца – ни строчки –
Забот – не до стихов.
Лечили брату почки,
Растили петухов. –
Детей не настрогали,
Зато цыплят – полно…
Хоть им рожденье дали…
Ну, хоть склюют зерно –
Не требуют вложений…
Ну, а зерно – своё –
С моих «землевладений» –
В аренду пай сдаём…
Наделал маринадов,
Закусок всех мастей…
Оно мне было надо?
Осталось ждать гостей…
Да кто ко мне припрётся?
Ни женщин, ни друзей…
В рядах у «полководца»
Ни пешек, ни ферзей…
7 сентября 2011 г.
* * *
Если в «гражданскую» два миллиона
Русских людей из России уехало,
То современность дала нам разгона –
Можем сегодня гордиться «успехами» –
Ставит и ставит Россия рекорды –
Цифра уже пятикратно превышена.
Не попадаю лишь я на «аккорды» –
Всё о России слагаю возвышенно.
Я – не в «струе»… не помечен эпохой…
Я, получилось – ни с теми, ни с этими…
Я – одиночка… мне многое похуй…
В нашей стране я, по духу, лишь с «йетями» –
Снежные люди… живут незаметно…
Если о них иногда и чирикают,
Всё привирают в статейках газетных…
Люди – как люди… и вовсе – не дикие…
Видели дикого вы человека?
Нет? Удивляюсь… смотрите внимательней…
«Дикие» всюду… – берут ипотеку…
Ходят на выборы очень старательно…
Верят, что выборы что-то решают,
Верят – о них государство заботится…
Родина наша такая большая,
Что дуракам не грозит безработица…
Будут батрачить всю жизнь за копейки…
Дикие люди! Ни капли сознания…
Я, как несчастная «Серая Шейка» –
Мёрзну на родине птицею раненой…
Я улетел бы, но крылья подбиты,
Вот и храбрюсь – всё смеюсь над морозами…
Как-то стараюсь не съехать с орбиты,
И воспаряю душою над «прозою»…
Но «полынья» всё становится уже…
В эту «гражданскую», как по сценарию,
Всё повторилось, но гаже и хуже…
Дальше, простите мне, без комментариев…
25 сентября 2011 г.
* * *
http://artbull.ru/content/na-kapitana-flinta-sergeya-dolzhenko-veshayut-terakt-v-detskom-sadike
Я ему говорил, мол, не тех ты возводишь в кумиры –
Экстремисты достали… не надо расшатывать мир…
Если нужно «мочить», то лишь этих… кто «мочит в сортире»…
Свой народ добивают, страну превращая в сортир…
Мы в дерьме без того… не хватало нам только подрывов,
И случайных невинных кровавых нелепых смертей.
Да, Россия – больна… изнывает от гнойных нарывов,
Но не мясо сдирать же за это с неё до костей?
Здесь нужна медицина… лечение… точечный метод…
Нужно чтобы боялись всё время не мы, а они…
Понимали, что завтра уже пред народом ответят,
За любые дела, что сейчас остаются в тени…
Ну, а он горячился… всё спорил… и мы поругались
Из-за сучки какой-то – «бомбистки», Ульрики Майнхоф –
Да, она разбиралась в Европе с зажравшейся швалью,
Но не методы это… довольно с народа «голгоф»…
А его не проймёшь… то стишок написал про Ульрику,
То про центр по борьбе с экстремизмом, что создан у нас –
Непонятный, грузовый… как будто написан заикой…
Видно, очень спешил… торопился «забросить фугас»…
Не зажёг… и, наверно, прошёл бы стишок незаметно,
Но заметили те, про кого нацарапал в стишке –
Посадили в кутузку… и дело строчили конкретно…
Так у нас и бывает… как было все годы в «совке»…
На детекторе лжи проверяли… шмонали в квартире…
Добрались до компьютера – выдрали жёсткий дискарь –
На проверку забрали… короче – «мочили в сортире»…
И старались повесить на парня какой-то «глухарь»…
Чем же кончится всё? Неужели посадят Серёгу?
Почему в Интернете давненько не слышно его?
Не с кем спорить теперь… я один выхожу на дорогу…
Надоело молчать… протестует моё естество…
27 сентября 2011 г.
* * *
http://www.stihi.in.ua/avtor.php?author=45517&poem=75777
Когда мои знакомые поэты
Какой-то конкурс снова затевают,
Я не могу смотреть на блядство это,
И вниз идёт души моей кривая…
В такие дни теряю бодрость духа,
Себя и мир по-чёрному ругаю…
Не дай мне бог лететь подобно мухам
На всё дерьмо, что жизнь нам предлагает…
Не дай мне боже вляпаться всей мордой
В чужую песню жалким подпевалой…
Я не ложусь на чьи-то там аккорды…
А если лягу, плюньте мне в «моргало»…
На днях достали сдуру Пастернака –
С его строки пошли «плясать от печки»…
Десятка три шедевров, даже с гаком,
Теперь сидят на «золотом крылечке»…
Уже умом блеснули «рудознатцы» –
Прошли с метлой, и с речью буквоедской…
Осталось только взять и посчитаться
На «царь-царевич», как в считалке детской…
Чего же я смотрю, как на поделки,
На эти все стихи, на этот конкурс?
Я слишком остро чувствую подделки…
Мой организм настроен слишком тонко…
Живое слово – и болит, и дышит…
Оно во всём своё лицо имеет…
А здесь у всех, как маска у воришек,
Торчит одна строка на тонкой шее…
И я уверен – даже Пастернаку
Уже, до боли, стыдно и обидно,
За то, что он когда-то накалякал
Пустую строчку, так недальновидно.
12 октября 2011 г.
* * *
Провожая взглядом птичьи стаи,
Старый пёс забился в конуру…
Грустный сад листвою облетает,
Замахав ветвями на ветру. –
Будто думал улететь, как птицы,
От зимы – за призрачным теплом,
А с весною снова возвратиться,
Ветви яблонь приравняв с крылом,
Над землёй суровой пролетая,
Помахать чреде чужих «теплиц»…
Всем, кто в них всё время процветает,
Всем счастливым жителям столиц,
Кто создать себе способен лето
Где угодно, и в любой поре…
Вот и я хочу тепла и света,
Надоело прятаться в «норе».
Это так естественно в природе –
Кроме птиц, мигрируют стада…
Что – стада? Мигрируют народы,
Словно гнёзда, строят города…
Смелые сознательные люди
Вскоре космос станут заселять…
Это будет… непременно будет…
Было раньше… будет и опять…
Не пойму я горе-патриотов,
Что не «жили» даже в старину…
Если любят, то всегда за что-то…
А за что любить свою страну?
Да, за что сейчас любить Россию,
Если в ней свирепствует «зима»?
И ни сбросить эту тиранию,
Только ждать, что кончится сама…
Ждать и ждать… но век у нас недолог…
Не дождалась вся моя родня –
Все в могилах… я же – как осколок,
Всё топчусь у отчего огня…
Не вернуть уже и не поправить
Всю былую целостность семьи…
Надо жить… собраться и оставить
Все сомненья горькие свои…
Надо ехать… пробовать… как птицы…
Надо жить! Стремиться на простор!
Ну, а можно в конуру забиться,
Охраняя чей-то сытый двор…
24 октября 2011 г.
* * *
Ты чем-то схожа с Верой Полозковой…
Её увидел – вспомнил о тебе…
И наш роман колхозный, тупиковый,
И наши ночи в старенькой избе…
Колхоз «Надежда», названный как будто
В твою же честь… Надеждовку – село –
Мы в нём с тобой и были лишь минуту,
Нас и в него случайно занесло…
А нас тогда носило и кружило
По всей округе, рощам и полям…
Но там не знают даже старожилы,
Что их земля была так рада нам…
Земля ждала тебя и называла
Всё – в честь тебя… Уверен, неспроста
Ты так легко меня околдовала…
Там все тобой проникнуты места…
Моих стихов ты сроду не читала,
И не питала даже интерес…
Я сброшен был тобою с «пьедестала»…
Что больно шло с душой моей вразрез…
Но ты любила секс и вечеринки…
Ходила часто голой по избе –
Мне это было хитро и в новинки,
И я был рад подобной «голытьбе»…
Но мы расстались… так бывает часто…
Жизнь развела… прошла любовь и боль…
И наше лето, как ковёр цветастый,
Давно зимы изъела злая моль…
Когда б теперь не Вера Полозкова,
Не знаю даже – вспомнил бы о нас?
Мне говорили – ты жива-здорова…
А я болею… всё болит сейчас…
Послушал Веру, как она читает
Свои стихи, и понял, хоть убей,
Она меня немного задевает,
И это всё благодаря тебе…
И есть твоё в её улыбке милой…
Возможно, так же, ты во мне тогда
Открыла сходство с кем-то… и любила
Не за стихи… а просто… как всегда…
25 октября 2011 г.
* * *
А я уже почти забыл свой почерк –
Давно пишу всё сразу в ноутбук…
Но скрытый дух моих неровных строчек
Мне и сейчас почти не сходит с рук…
Я до сих пор такой же импульсивный –
Спешу сказать… сбиваюсь впопыхах…
Мне иногда и самому противно
Читать свои «каракули» в стихах…
Спасибо «ворду» – все мои ошибки
Он исправляет, словно педагог…
И обдирает, кажется, как липку
Мой неуклюжий деревенский слог…
И в наше время устарела фраза,
Которой Воланд подводил черту…
Компьютер глючил… но ещё ни разу
Я не нырял стихами в пустоту…
Всё восстановит брат мне, если надо,
Найдёт на диске даже то, что стёр…
Он, словно Воланд, выхватил из ада
Всё, что вчера я бросил на «костёр»…
Мои стихи в просторах Интернета
Давно побили тысячный тираж.
Я жил как все, но я умру поэтом –
Меня сам бог возьмёт на карандаш.
Я остаюсь… пускай не на бумаге…
Но остаюсь в «земных черновиках»…
Как надпись деда где-то на Рейхстаге…
Я прописался, кажется, в веках…
27 октября 2011 г.
* * *
Я рос на песнях бунта и протеста –
Я, вместе с Цоем, перемен желал…
И с Башлачёвым мы месили «тесто»… –
С открытым ртом… я слушал и мужал…
И мне казалось – я тот «новый мальчик»,
Что подрастёт, и даст врагам страны…
Не получился из меня «давальщик»…
Я вас подвёл… простите, пацаны…
Мне Галич пел… «я выбирал свободу»,
С Высоцким душу рвал до хрипоты…
Я думал выйти как-нибудь к народу,
И шлифовал себя до простоты…
Я опростел, но никуда не вышел…
Да что там – я? Покруче мужики
Сидят сегодня тихие, как мыши,
Навоевались, видно, старики…
Всё хорошо у нас в России стало?
Ну, им – не плохо… значит, всё – путём…
На остальных плевать… и так, помалу
Притихли, каждый в гнёздышке своём…
Командой наших славных ветеранов
Гордиться можно, если б не финал…
Они, как вышло – «только взгляд с экрана»…
Я просто раньше этого не знал…
Теперь другие вылезли на сцену…
О чём – поют? Не знаю… не пойму…
И даже мне они давали цену,
За то, чтоб я озвучил их «му-му»…
Я отдавал задаром всё… берите…
Сочтёмся после… пойте, пацаны…
Быть может, с вами «отстою в защите»
И я, хоть что-то сделав для страны…
Но не берут… не слышат… не читают…
Я пропустил момент… и перерос…
«А был ли мальчик?»… все мы вырастаем…
Но мальчик был… и будет… не вопрос…
28 октября 2011 г.
* * *
Как говорил Данило в фильме «Брат»:
«Не брат ты мне…»… и я согласен с ним…
Не зря не лезу я в «калашный ряд» –
Мы, уверяют – то, что мы едим…
Возможно, в чём-то, я, уже – кабан,
Но – не баран, не крыса, не петух.
Люблю свинину, как и мой братан,
Он – раздобрел, а я – совсем припух.
Копаю землю, рылом ворочу –
Меня тошнит от всяких петушков,
Зарифмовавших форменную чушь,
Засравших мир говном своих стишков.
И пусть они, гнусаво гомоня,
Сочтут за свинство этот горький стих.
Мне наплевать! Хоть пусть сожрут меня,
Им не «захрюкать» на костях моих.
Я – человек, и я людей не ем,
Не лезу вверх по чьим-то головам,
И не стремлюсь в «калашный ряд» богем,
Мой брат такой же… нам – как кабанам…
4 ноября 2011 г.
* * *
восторженной поклоннице творчества Майкла Томаса Космики
Ты говорила: «он – хороший…»
Ты говорила: «он – поэт!»
Не ври себе… не будь святошей,
Пошли ему его «котлет»…
Он ими потчевал когда-то
Простых ребят – кривлял стихи…
А сам своё строчил «космато»,
А сам нагнал в стихи трухи…
Ни стройных рифм, ни смелых строчек,
Зато уверен в правоте…
И слушать критики не хочет…
И я смолкаю в хрипоте…
Пусть задыхается «бензином»
Его косматенький стишок,
Что, как дешёвая резина –
Его натуре «вещмешок»…
Он – одноразовый, непрочный –
Такой за уши «не поднять»…
Он, видно, сделан, как нарочно
На «лоб» кривой… ни дать, ни взять…
А я сперва подумал – шарик…
Хотел надуть и запустить…
Но этот долбанный «очкарик»
Не дал ни дунуть, ни спустить…
14 ноября 2011 г.
«СОЛОД»
«Всё – смелется до солода»
Майкл Томас Космика
А вам известно – что такое «солод»?
Как говорится – «с чем его едят»?
А мне известно… свой душевный голод
Я утолял от разных «поварят»…
Я отвечаю: солод – это зёрна,
Ячменное проросшее зерно!
Хотя сейчас всё делают топорно –
Мешают в пиво разное говно:
В его составе сплошь – сироп мальтозный,
Хмелепродукты – проще – ГМО,
Что даже запах сделался навозным,
Но кто-то ж пьёт подобное дерьмо?
Всё это – к слову… просто раньше к пиву
Основой были – солод и вода.
Ну, а теперь нашли альтернативу…
Ищите солод в пиве, господа!
На солод зёрна долго отбирают,
Берут живое цельное зерно,
Там – куча всяких ГОСТов к урожаю,
С чем агрономам вовсе не смешно. –
Бывало, ты гордишься урожаем,
А твой ячмень на солод не берут –
Идёт задаром… на фураж скупают,
Кормить бычьё… пропал годичный труд…
И этот солод всё семеноводство
У нас в стране сейчас низвёл на нет –
Ячмень российский в пиво-производстве
По ряду качеств портит весь «букет».
Везде у нас теперь ячмень немецкий,
Но и его угробить «как с куста»!
Нельзя работать больше по-простецки…
Нельзя растить, как раньше, для скота…
Зерно потом проращивают, сушат,
Затем трясут, чтоб отделить ростки…
Доводят месяц… вкладывают душу…
Когда с душой, то всё идёт «с руки»…
На этом – всё… Уже готовый солод
Слегка дробят… пускают в оборот…
Вот так и я… проращен и расколот…
Моя душа отныне не растёт…
Я мог расти, попав в иную «почву»,
Я всей душой легко пустился в рост…
Но отсекли мою живую почку,
Как у собаки отсекают хвост…
И вот такой – «породистый», но «мёртвый»,
Я жду свой час… когда загрузят в чан…
И пивом светлым и высокосортным
Я заброжу в мозгах у россиян…
16 ноября 2011 г.
* * *
Не трогал слабых… не стреляю в спину…
И если бью, то целюсь – сразу в глаз –
Сбиваю с морды подлую личину…
Лови привет спесивый богомаз!
Твои «иконы» – как карикатуры –
На извращенцев, ценящих цвета…
А мне они – поделки и халтура…
Потуги… слякоть… серость… суета…
И пусть гордишься ты иконостасом,
Но в этот храм не хочется идти…
В нём то Христос взирает пидорасом,
То Дева – блядью… Господи, прости!
Я понимаю, что с себя рисуешь,
А если – жалок, что в итоге ждать?
Что можно ждать от сытого буржуя?
Что знаешь ты про божью благодать?
С народной скорбью, грязью невылазной,
Бескрайней степью, вечной нищетой
Ты не знаком… и правдою заразной
Не заразился ты, мой «золотой»…
Твори своё… пои безвкусным квасом…
Скрипи зубами, плюй, как в прошлый раз…
Сбирай к себе таких же пидорасов,
Вожак «индейцев», зоркий «синий глаз».
20 ноября 2011 г.
* * *
Дело не в критике, дядя,
Дело – в тебе, и во мне…
Если плюёшься не глядя,
Плюй от людей в стороне…
Если не слушаешь мнений,
Глохнешь, теряется слух.
Если не знаешь сомнений,
Жди от судьбы оплеух…
Родина помнит героев…
Смело бросаемся в бой!
Если врага не урою,
Значит, погибну собой…
В ангельском нашем отряде
Попросту нет рядовых…
Дело не в критике, дядя…
Женщины любят «живых»!
20 ноября 2011 г.
* * *
«Живёт в стороне "Океана",
Надеясь на чудо, Ассоль.»
Сергей Долженко
Всё манят меня, как пирата,
Сокровища, скрытые клады…
Потянет на сотни каратов
Девчонка из нашей «бригады»…
Чуть-чуть не хватает огранки,
Была бы таким бриллиантом…
Доводит до стресса и пьянки –
Других не даёт вариантов…
Всё ждёт, непонятно, кого-то…
Подобно Ассоли, из сказки…
Но наше «гнилое болото»
Не радуют яркие краски… –
Плывут по реке теплоходы. –
Давно паруса позабыты…
Вот так же выходят из моды
Предметы из нашего быта…
Да что там – предметы? – идеи,
Призывы «за мир и свободу»,
В ничто превратили злодеи –
Украли мечту у народа…
Последним живу комсомольцем
На весь Комсомольск многолюдный…
Пополнить ряды богомольцев,
Смириться – и больно, и трудно…
Но трачу могучие силы
На пьянки и женщин гулящих…
Не жизнь, а какие-то – «вилы»…
И хочется чувств настоящих…
Так хочется к этой девчонке,
Всё ждущей какого-то Грея…
А я на своей плоскодонке,
Рыбацкой, смотрюсь Бармалеем…
Но будет ей огненный парус…
В душе и огонь, и отвага…
Я к ней поплыву по бульварам
Под красным торжественным флагом…
Живёт в стороне «Океана»,
Пропахшего тухлой селёдкой…
И ждёт своего «капитана»,
Родная моя патриотка…
27 декабря 2011 г.
|