Свободное падение
Стихи
АКЦИЯ ПРОТЕСТА
Моя страна, могу ли я сказать
За всех за нас, имею ли я право?
Хочу тебя по-тютчевски понять,
Здесь нужно быть, как твой орёл — двуглавым…
Ну, как тут верить? Сколько же молчать?
Лишь часть страны живёт, как в «неком царстве»…
Я — человек, меня не замечать,
Ты не имеешь право, государство!
Я долго ждал, но я хочу пожить
И я устал уже от ожиданий.
Ах, если б можно старость отложить,
Согласен — ждать, без горечи роптаний…
Я вспоминаю… десять лет прошло,
Я был наивный, юный, светлолицый,
И мне однажды просто повезло,
От института побывать в столице… -
В те годы был в стране такой бардак… -
Борис — мычал, а Черномырдин — «пыкал»…
Все жили плохо… жили кое-как…
Терпели… ждали… не «вязали лыка»…
Порой, за правдой ездили в Москву,
По отраслям, на акции протеста… -
Не все ушли в бандиты и «братву»,
Всегда есть люди, с верой в «свято место»…
Не опустеет от бродяг Москва,
От бунтарей, искателей фортуны…
Я тоже жить имею все права,
И не хочу, чтоб кто-то рвал мне струны…
Так вот, о чём я рассказать хочу?
Пришлось и мне, по линии профкома,
Попасть в Москву, хоть взносы не плачу…
Как хорошо везде иметь знакомых…
Был митинг от работников села,
А институт наш, вроде как — сельхозный…
Хотя в деревню молодёжь не шла,
Но как без нас в событьи грандиозном?
Уж если митинг, должен быть студент,
Иль представитель, но из института…
Хоть где-то нужен брат-интеллигент…
Но активисты наши впали в смуту —
Им фарт светил попасть на КВН,
В тот год команда курская блистала,
И вожаки профкома дали крен —
На КВН в Москву их подмывало…
Я лишь забрёл в профком в удачный час,
И вот я занят в чём-то грандиозном —
Автобус полный натолкался нас,
Я сразу понял, что народ серьёзный…
Пикетчики со стажем, лихачи —
В один момент, пошли бродить стаканы,
Как будто солнца ясного лучи,
Подогревая «встречу ветеранов»… -
На раз-два-три, весь улей загудел,
Всё это вряд ли передашь словами… –
Зад у автобуса — орал, плясал и пел,
А перед вдруг заговорил стихами. –
Одна мадам, лет, скажем, «тридцати»,
Ну, что нам стоит скинуть ей лет двадцать?
Не жаль для дамы… но она в пути —
Решила вдруг над нами издеваться…
Стихи свои, студенческой поры,
Читала нам, став в центре на проходе…
Тогда ещё, подобнейшей муры
Я не слыхал, ведь не бывал в народе…
Но вскоре «зад» её в свои ряды
Увёл со «сцены», выпить за поэтов!
Мне сразу легче стало, без «балды»,
Таких стихов не встретишь и в газетах…
И, отвернувшись от всего к окну,
Я изучал бессмысленно дорогу —
Мы бороздили нищую страну,
И я забылся в мыслях понемногу…
Потом все стали мучаться «нуждой»…
И тут пошли, по просьбам, остановки… -
Чуть — не с дверей… Народ у нас простой…
Какой там — стыд? Какое там — неловко?
И наш автобус, видимо, изныв
От этих всех дурацких остановок —
Два колеса пустил свои на взрыв…
Зато потом, шёл хмуро, без поломок… -
Ни одного в запасе колеса,
А впереди — ночная автострада…
Но мы умеем верить в чудеса,
И очень верим, верим, если надо…
Уже к утру, блудили по Москве —
Водитель наш совсем не знал столицы…
Я, как волшебник, карту «в рукаве»,
Нашёл в тот миг, как знал, что пригодится…
Не полагаясь больше на авось,
По карте вышли к Новому Арбату,
И для парковки место там нашлось…
Мы добрались… мы вынесли плакаты…
Но тут случилось то, что навсегда
Во мне Москву «приопустило» лихо —
Весь наш автобус, из мужчин и дам,
Нашёл кусты, где «сделал дело» тихо…
Не знал бы сам, сказал бы: «Не гони…»
Как на Арбате, чуть не в новом веке,
Найдёшь кусты?.. я думаю, они
Ещё не раз послужат человеку…
Потом пошли к «горбатому мосту»,
А там уже пикетчиков набилось… -
Кто — так орал, кто шпарил по листу…
Моё ж привлёк внимание Анпилов —
Типичный депутат из той поры,
Борец за правду и права народа…
И я скажу вам, что такой игры,
Ещё не видел я за эти годы… -
Он штурмовать готов был цитадель…
Ах, как ему хотелось на трибуну!
Его глаза выслеживали цель …
Таких попробуй в споре переплюнуть…
В сопровожденьи пары стариков,
Он раздавал автографы фанатам,
Торгуя «Искрой», черканув легко
В газете росчерк свой витиеватый.
Он жаждал принародно править бал,
Хотел играть в оркестре первой скрипкой…
И старичков всё к прессе подсылал,
На что в ответ лишь собирал улыбки…
Такие, всё и превращают в смех…
Его Москва давно, наверно, знала…
А это мы их выбираем всех…
Таких, как он, в политике не мало…
В моей душе поднял он много тем… -
В тот день ещё он спел с народным хором —
Откуда хор на митинге? Зачем?
Зачем и я приехал в этот город?
Я не увидел битв и баррикад,
И не призвал правительство к ответу…
И лишь привёз домой, как некий клад,
С автографом партийную газету…
Прошли года… никто нас не спросил
В какой стране должны мы жить бесславно…
Живём — и ладно… драться —– нету сил…
Но вот я — был в Москве, совсем недавно …
И будто в душу мне вонзили дрель… -
И я увидел смену «эстафеты» —
Со всей России, как на ёлку в кремль,
Свезли в столицу школьников в пикеты… -
На всех — накидки, белый балахон
С портретом «власти», с надписью «Победа»… -
Ещё один пустой аттракцион…
Народный выбор — сказка для соседа…
А на вокзалах в день тот не пройти —
Кругом, вповалку, школьники под вечер —
На белых тряпках… даже пол блестит,
Портретом «власти» вытерт безупречно…
Всех наделили, видно, сухпайком —
Засрали всё пакетами пустыми…
Я сам себе казался сопляком,
Такими были все они крутыми,
Как будто только слезли с баррикад…
И я спросил девчушку, расхрабрился… -
«А что случилось, что за маскарад?» —
«Да на концерте были… он не впился…»
«А в честь чего? И, что — плохой концерт?»
«Да, ерунда! Как — в честь чего? Победа!»
«Ах, да… победа…, - повторил, как бред,
А вы — студентка?», - я повёл беседу…
«Нет, мы — со школы…» «Как же вы сюда
В Москву попали? Как вас отбирали?»
«Да, без проблем…, - что значит — ерунда, -
Кто захотел поехать, тех и взяли…»
Вот так с девчонкой я поговорил…
Потом для них спецпоезда подали…
А я, на память, тряпку сохранил,
Одну из тех, что на пол накидали…
Потом пошли орудовать бомжи —
С каким восторгом рылись по пакетам… -
«Печенье! Хлеб! Вода!»… — вот это жизнь!
И сколько тряпок с дорогим портретом…
7 января 2008 г.
* * *
Ваша грусть не радует меня.
Что же загрустили вы, принцесса?
Грусть, причин которой не понять,
В наше время называют «стрессом».
Даже, скрыв беспомощность свою,
«Гонят» доктора под эту марку.
Я сегодня вас не узнаю:
С вами мне ни холодно-ни жарко. –
Вялая, как рыбка без воды,
Утонули в облаке табачном.
И со мной случились нелады… -
Зря я в вас влюбился неудачно.
Лишь теперь я, глупый, разглядел:
Вы вчера со мною флиртовали
Оттого, что — «он» на вас смотрел? –
И влечёт же вас ко всякой швали…
Он же ведь — тупой, как «дважды два»…
Чем же он вам нравится? Красивый?
Любите патлатых целовать,
Как коня, держа его за гриву?
А мои — не скоро отрастут…
К той поре, я вас уже забуду…
И меня, поверьте, тоже ждут!
Ждут — Марина, Катенька и Люда…
Я пойду… мне «в лом» вас развлекать!
У меня уже на вечер планы… -
Обещал я как-то покатать
На машине школьницу Светлану…
11 января 2008 г.
* * *
"А я, на костяной крючок,
Ловил бы рыбу и русалок…
С. Бабкин
Друг всё звал: «Поедем на рыбалку?»
Не судьба… уже не стало друга…
Мне для друга ничего не жалко…
Жалко — поздно… мне без друга туго…
Помню, как расскажет об улове… -
Привирает, по-рыбацки — знаю…
Мог бы я поймать его на слове…
Только я ведь шутки понимаю…
Человек всегда любил рыбачить…
Даже в веке каменном, наш предок
Верил так же, как и мы, в удачу
И любил рыбёшкой пообедать…
Костяным крючком ловил он рыбку,
Может, попадались и русалки…
О русалках думаю с улыбкой… -
Предок их повыловил… а жалко…
Если бы не предок, я бы днями —
Пропадал у разных водоёмов…
Ну, куда сходить за чудесами?
Вру, остались, есть места для «съёма»…
Зря над чудесами насмехаюсь…
Да и что любви — чудесней в мире?
Повалила масть мне не плохая —
Молодую кровь всё — пью, вампиром…
Сам, от юных леди, молодею…
Жить бы так всё время, беззаботно!
Не хочу стареть, не постарею!
Сдохну юным, зло и чистоплотно!
Ради вас, красавицы-подруги,
Ради вас, мне ничего не жалко…
Это друга старого заслуга…
Жаль — не съездил с другом на рыбалку…
Я настрою «Интернет-рыбалку» —
«Падает», порой, такая лажа…
Насмотрюсь… и, не ходить к гадалке,
Вижу — всё сегодня на продажу…
Вот и я — хочу поспеть за модой…
Брошу всё… уеду на рыбалку…
Посижу, как люди, на природе…
И уйду знакомиться к русалкам…
12 января 2008 г.
* * *
Как она так быстро подросла?
Я привёз ей детскую игрушку…
Жизнь меня мотала… Но — дела…
Где же та смешливая девчушка?
Смотрит не по-детски на меня…
От такого взгляда я теряюсь…
Зря купил я этого коня…
Надо было куклу… укоряет… -
Точно — укоряет … разглядел —
Сколько ж в этом взгляде укоризны?
Я же не нарочно… не хотел…
Ну не будь же ты такой капризной…
Я не ждал увидеть этих глаз…
Я не ждал здесь барышни увидеть…
И всерьёз не думал я о «нас»,
И не думал я тебя обидеть…
Ну, скажи, скажи: ждала меня?
Дождалась? И — что? Поцеловала?
Нет, я знал — зачем купил коня…
Это ты там что-то намечтала…
Вот когда научишься скакать… -
Мы тогда с тобою потолкуем…
У тебя, поверь, такая мать…
Жаль, что дома не застал «такую»…
Увели… ушла гулять с другим…
Говоришь, в театре, с дядей Сашей?
Как придут, мои приветы им
Передай… и поцелуй мамашу…
Ты, о них, мне рассказала зря…
Иль не зря? Пойми вас, раскрасавиц…
Я колечко тут наковырял…
И, на память… подставляй-ка палец…
14 января 2008 г.
* * *
В Курске нашем много поэтесс…
Поэтесс везде сейчас хватает…
Это вызывает интерес —
Видно, кто-то их ещё читает…
Думал: только я один пишу —
Всё — под стол… в столы уже не влазит…
Мусор из избы не выношу… -
Расползаться не давал проказе...
Рад был, как пацан, когда нашёл
В Интернете множество поэтов —
Что-то пишут, даже хорошо,
Зря я думал, что поэтов — нету…
Есть они, штук пять на каждый сайт,
Все по кличкам, словно как на зоне.
Я скажу, у них там всё «ол райт» —
Есть — шестёрки, чмо, а есть — «в законе»…
И вчера один из них, «Анцо»,
Зачморить меня вдруг попытался…
Если б видел он своё лицо,
Кем бы он себе нарисовался?
Подвалил за ним какой-то «Хмы»,
Ну, из тех, «Анцошкиных» шакалов…
Зря я зарекался от тюрьмы,
От сумы и разных зубоскалов…
Это же — поэты… Что сказать?
Все владеют словом, «без базара»…
Больно… ну, а в целом — наплевать…
Пусть сидят, понтуются на «нарах»…
Об одном жалею, что — один,
Не хватает друга мне поэта…
Взять бы поухватистее дрын,
Да устроить всем им в Интернете…
Чтоб друг другу оды не плели,
Не хвалили сирые друг друга,
А пошли бы на простор Земли…
Жаль — один я… мне без друга туго…
Жаль ещё девчонок-поэтесс,
Их намного больше, чем «мальчонков»…
Может, правда, их попутал бес?
Есть вполне приличные девчонки…
Но — обидно, верите, до слёз,
Что — Наташка, курская поэтка,
Влюблена в «Анцо»… такой курьёз…
Ладно, в Курске есть ещё и Светка…
14 января 2008 г.
* * *
А у нового года «крысиное имя»… -
Это всё — узкоглазые, их календарь…
Мне — везёт, я уже как — утопленник с ними —
Все товарищи — «крысы»… сожрут за сухарь…
Только крысы, без пищи, съедают друг друга,
И предчувствуя гибель, бегут с корабля.
Но ведь я — не тону… лишь сердечная вьюга
Закачала меня… и пишу кренделя… —
Вот сравнился сейчас с кораблём, для чего-то…
Видно, очень ковчега мне нравится роль?
Жаль, что крысы сошли, как морская пехота…
Спасся с ними, побегом, «мышиный король»…
Нет, когда я тону, как им кажется, крысам,
Все они выползают из разных щелей…
И мышиной вознёю, и крысой-Анфисой
Пахнет воздух, и в норы течёт, как елей…
В это время рождаются новые крысы,
Из людей, тех, что вовремя не рассмотрел…
Я — не крайний… но, видимо, всё-таки «лысый»…
Что, я — лысый? я с ними давно «облысел»…
Господа, этот год посвящается крысам!
Этот год — для того, чтобы крыс сосчитать…
Это год для того, чтоб взглянуть за кулисы…
Я хочу быть котом… и всё жду год Кота…
18 января 2008 г.
* * *
Он мог слагать… и что-то написал… -
Два-три стиха… и юные невежды
В нём даже лицезрели идеал…
Мне жаль поэта… подавал надежды…
Он так старался, он вовсю хвалил
Любую чушь, и лишь бы быть любимым…
Он, даже мне, вниманье уделил,
За между прочим, пробегая мимо…
А я был рад, наивный новичок,
Всех лит-порталов, сайтов интернетных,
Увидел друга верное плечо,
К нему проникся чувством незаметно…
Ведь, правда, были у него стихи!
Пускай, два-три… но все мы начинали…
Он мне казался вовсе неплохим,
Открытым, дерзким, «жмущим на педали»…
Я и не знал, не мог предположить,
Что он себя считал гвоздём программы…
Что для него — ни слова не скажи…
Не смей перечить… сразу в сердце драма…
А я, дурак, по-дружески, сказал:
«Бросай, мой друг, хернёю заниматься…», -
В приват-беседе… кто об этом знал?
Никто, поверьте, я ж не сволочь, братцы…
Я с ним, как с другом, как с самим собой,
А он затих, надулся, словно жаба…
Но, а вчера, о господи ты мой,
Его взорвало… завизжал, как баба…
Понёс такую гадость на меня,
Приплёл другого классного поэта,
Мол, у того в стихах одна «х..ня»,
А я ищу девиц по Интернету…
Я и не знал, что он такой дурак…
Что значит — дать раскрыться индивиду?
Застой в мозгах… — взрывает и не так…
Наверно, есть в нём что-то от карбида…
Пусть говорит… пусть хвалит всех подряд…
Сегодня модно просто тусоваться…
Мы скоро всех в один поставим ряд…
Пророков нет в эпоху святотатства…
20 января 2008 г.
* * *
Я тебе не прощу этот смех,
Этот твой вызывающий хохот…
А в тот день выпал снег, выпал снег,
Я замёрз, и мне было так плохо. –
Ты в чужое садилась авто,
Под моим вопросительным взглядом –
Я, спешивший с букетом цветов,
Только понял, что так мне и надо…
Уезжай, уезжай, уезжай
На его некрасивой машине.
Попадёшь ты с ним, кажется, в рай…
Кто так рулит на летней резине?
Он водила плохой, ты смотри… -
Знаю я, как ты любишь кататься…
А ещё на дворе «январи»…
Надо ж было «мне» вдруг поломаться?
Ничего, я движок перебрал,
На резину «бабла» не жалею…
Я с тобой потерял «идеал»,
Но поверишь, живу веселее…
На дороге хватает подруг –
Одиноких, застывших, красивых…
А у нас — не какой-нибудь юг… -
Холода — это долго, в России…
Под лучами ксеноновых фар,
Снег искрится и слепнет прохожий.
И, ты знаешь, ну, просто кошмар,
Ночью кошки, и правда, похожи…
Это так угнетает меня —
Кошки все, как в пословице — серы… -
Я цвета рассмотрю в свете дня… -
И в кошачьи приметы не верю…
Я, по цвету, себе подберу
И котёнка и новые фары.
Если что — голосуй… я «допру» -
Куда скажешь… по дружбе… по старой.
24 января 2008 г.
* * *
Лизе
Я в девчоночку влюбился,
Не в крутую, не в артистку,
Но я круто обломился –
Я влюбился в теннисистку.
Думал я: она — простая…
А она кружит по миру,
А она, как мяч, летает
За кордоны, на турниры.
На неё такие ставки,
У неё такая пресса.
Я с ней рядом, как козявка,
Та, что выползла из леса.
Мелкий-мелкий, недалёкий,
Я теряюсь в этом мире.
Мне она близка, как локоть,
Мне бы рот чуть-чуть пошире,
Я б достал губами локоть,
Я б загрыз его зубами.
Почему она далёко?
К ней тянусь, тянусь губами…
А она играет в теннис,
У неё сейчас подача,
Будь он проклят этот «Дэвис»…
Я сижу один и плачу –
С телевизором целуюсь –
В нём моя богиня скачет.
Я болею, я колдую,
Я молюсь на этот мячик.
Я не понял? Что такое?
Что случилось? Проиграла?
Как же так? Смотрю с тоскою,
А в душе всё оборвалось…
Почему она хромает?
Немцы празднуют победу…
Я игры не понимаю…
Вспомнил лишь Рейхстаг и деда…
Вспомнил всё… вскипела злоба…
Дайте, дайте мне гранату!
Я смотрел всё время в «оба»,
Я запомнил виноватых…
Ухватился за бутылку –
На гранату так похожа…
Под рукою — штопор, вилка,
Под рукою, даже, ножик… -
Был такой прекрасный ужин,
Всё испортили фашисты…
«Нам такой футбол не нужен» -
Это фраза теннисиста… -
Я припомнил эту фразу,
Как болельщик от футбола…
Как же я люблю заразу,
Ту, что кайф мне запорола!
Нет, я, в принципе, спокойный,
Но в душе так накипело…
А играла ведь достойно?
Проиграла… что ж поделать?
Все мы ходим под фортуной,
Все заложники удачи…
Я настрою завтра струны
И спою про этот мячик.
Я спою про этот теннис!
Я себя готовлю к войнам:
Мир поставлю на колени
Перед ней… она — достойна!
25 января 2008 г.
* * *
Я, с годами, всё больше глупею —
Я влюбляюсь совсем в малолеток.
Всё равно, всё равно не успею
Я — на поезд, с вчерашним билетом…
Юность, время любви золотое,
Я профукал бездарно… мальчишка…
Растранжирил на что-то пустое —
На гитару… на умные книжки…
А теперь вот всё тянет и тянет
На пацанок, на юных девчонок —
На чужие карабкаюсь сани…
Глупый-глупый, вчерашний «телёнок»…
А сегодня — бычок тупорылый,
Словно тот, что «вздыхал» и «качался»…
Что за «бык»? Да сравниться подмыло…
Я и в детстве дерьма начитался…
Заразился какой-то заразой —
Сочиняю, пою и рифмую…
Говорят, я впадаю в маразм?
Да, впадаю… скажу напрямую…
Я впадаю не в детство, а в юность —
Детство — помню, а юность — как в сите
Утонула… и это — «безумность» —
Мне сейчас лет шестнадцать… Спасите!
29 января 2008 г.
* * *
Настеньке
А она не такая, как все…
У неё необычное платье…
Словно белка она — в колесе —
Всё бежит и бежит мне в объятья…
Я влюбился в неё без ума,
В образ девочки с обручем, милый…
И она это видит сама…
Как же хочется взять её силой…
Поэтесса, гимнастка, модель!
Лишь не любит Есенина… спорит…
Что за вздорная мадмуазель?
С нею надо бы, при разговоре,
Понапористей, глядя в глаза,
Объясниться, все точки расставить…
Как однажды Ильич доказал
Непокорной Российской Державе —
Зимний взял… а чего бы не взять,
Если правда за ним… и за мною?
Из-за Ленина движемся вспять…
Он умел говорить со страною…
Он «развёл» на любовь всю страну…
Я завидую этакой мощи…
Кто-то нас и сегодня нагнул…
Нас сегодня нагнуть даже проще…
Это гены… холуйская Русь…
Даже слышу уже от поэтов,
Мол, Есенин, холуй… я смеюсь
Этим выкрикам… зря вы так, дети…
Как до Ленина вам до него…
Время надобно чувствовать кожей…
Я себя разменяю всего —
Я куплю ваши глупые рожи…
Дешевизною вас разведу…
Жаль, что сам я не сделаюсь кладом…
Лучше я над страной упаду,
По копейке… так лучше… так надо…
Больше спорить не буду с судьбой —
В наше «поле чудес» закопаюсь…
Я над вами смеюсь и собой…
Я «последним» смеяться пытаюсь…
«Я последний»… забудьте… молчу…
Лишь шепнул за Есениным фразу…
А у женщин хватает причуд…
Наши девочки — хрупкие вазы…
Даже словом могу я разбить
Красоту, и тепло отношений…
Не умею я обруч крутить,
Но во мне не унять восхищений…
Пусть гимнастке моей дорогой
Не пришёлся по нраву Есенин,
Но она восхищается мной,
И смотрю я на всех — точно Ленин…
31 января 2008 г.
* * *
Маше
Вот возьму и уеду в Сибирь, на восток,
И умру, как бродяга, судьбу проклиная…
За Байкалом раскрылся красивый цветок –
Пахнет он, словно женщина очень родная…
Я почувствовал запах и взвыл на Луну –
То цветок ароматом порвал расстоянья…
Я стою, забалдевший, всей грудью вдохнув,
И забыл, что куда-то я шёл на свиданье…
Я балдею давно от любой красоты,
Но, как варвар, хочу всё пощупать руками…
Я хватаю, срываю, бросаю цветы –
Потому что считаю их — просто цветами.
Это жизнь… коль не я, то другой их сорвёт… -
Глупо что-то жалеть… нас-то — кто пожалеет?
Нужно жить и идти — не назад, а вперёд, -
Коль ступил на дорогу, шагай веселее!
Вот возьму и уеду в Сибирь, на восток –
Как же хочется мне искупаться в Байкале!
На его берегах распустился цветок…
Лишь бы только его до меня не сорвали…
1 февраля 2008 г.
Песенка сельского фотографа
Везёт мне в жизни с типажами –
Снимаю, щёлкаю повсюду…
И, словно книги – тиражами,
Люблю плодить фотоэтюды.
И мне позируют девчонки
С охотой, радостью и страстью!
Я хоть и выгляжу телёнком,
Но только с виду и отчасти…
Как минотавр по лабиринту,
Брожу всю жизнь в своей стихии…
Не успевает фотопринтер,
Печатать снимки неплохие…
Я всех люблю! люблю глазами…
Лишь стоит мне в любви признаться
Очередной прекрасной даме,
Как та уже согласна сняться…
Я всех заснял в своём посёлке…
Но это как-то однобоко…
Я что-то важное прощёлкал,
Не думал в жизни о глубоком…
И вот хочу – заснять Россию,
Как есть, не больше и не меньше…
А там — весь мир… покуда в силе,
Хочу заснять побольше женщин…
Зачем мне столько фотографий?
Я просто увлекаюсь этим…
Как старый мастер, строгий график,
Я не творю по трафарету…
Но разве я под всех подстроюсь?
Я – не художник, я – фотограф…
Меня художник матом кроет… -
Он мне прислал вчера автограф. –
Он подписался словом «Игорь»,
За всё письмо, цензурным словом…
Послать ему в подарок книгу,
Иль фото с рыжею коровой?
Его с коровой я защёлкал… -
Он летом «бычился» над каждой
Едва мычать умевшей тёлкой,
Как «главный бык», томимый жаждой…
На «бычьем сайте» в Интернете,
Где и в эмблеме – бычья морда,
Где всё бычьё в поэты метит,
Он ставил спорные рекорды –
Блистал, как бык-производитель –
Осеменил почти всё стадо…
А я и в жизни – не родитель…
А я твердил: оно мне надо?
Бык на быке… какие снимки?
Не зацепиться даже глазом…
Мычат коровы-подхалимки,
И так и крутят жирным тазом…
Мечтают сняться… в ярком цвете –
Деревня-матушка… натура…
Не удержался, снял… и этим –
Вошёл в Российскую культуру…
4 февраля 2008 г.
* * *
«Влюбилась. До смерти. До беспамятства. Первый раз.
До головокружения. Бабочки в животе шелестят….»
Елизавета
Бабочки, бабочки, бабочки…
Бабы? Иль всё-таки бабочки?
Господи! Святый мой! Мамочки!
Милая, солнышко, лапочка!
Любишь? Не верю… всё — сказочки…
Всё сочиняешь, хорошая…
Выпустишь, выпустишь бабочек –
Станешь душе тяжкой ношею… -
Будет вся жизнь «стопудовою»,
Разною, только — не лёгкою…
Будешь: живая, здоровая…
Но и здоровые «охкают»…
«Ох»… и чего нам вздыхается?
Всё эти глупые бабочки… -
Век их недолог… и маяться,
Маяться вечно нам в рамочках…
В рамочках жизни отмерянной…
Фото любимое в рамочке –
Взгляд — восхищённый, уверенный… -
Всё, что осталось от бабочки…
5 февраля 2008 г.
* * *
Я смотрю на закат, на вечернее Солнце,
И хочу одного лишь — забыться, уснуть…
Понял вдруг — почему узкоглазы японцы…
Я смотрю широко на закатный свой путь…
Руки вытяну в небо — и Солнце скатилось
Прямо в руки клубком путеводным на миг.
Разожму я ладони… мне счастье приснилось…
И лишь лучик запутался в пальцах моих… -
И подобно взволнованной кардиограмме,
Он ломался, пульсировал, нервно дрожал.
Мне казалось — я в древнем языческом храме —
Я стоял и за ниточку Солнце держал.
Я стоял, как язычник с поруганной верой…
Не служить мне моим разноликим богам…
Ставим крест… и вгоняем природу в размеры —
Все — служить одному, в узаконенный храм…
Перед храмом поставим прокрустово ложе —
Всех крылатых, носителей дерзких идей,
Оскопим, обезглавим — как сможем — поможем,
Проведём чрез врата для стандартных людей…
Представляю — получится сказочный терем,
Величавый, как торт, иль «потёмкинский» храм…
И приду я стучать в шоколадные двери,
Да боюсь — утекут все крема по усам…
Тарабаню в ворота: «Эй, есть здесь живые?»
Слышу выкрики: «Мышка», «Лисичка»… — смешно…
Да, смешно… Ну, растите, растите большие,
Если вам от природы, конечно, дано…
Не медведь, теремок разрушать не стараюсь,
Покачусь колобком в ненасытную пасть!
На себя, всё, что есть на Земле, собирая…
Жрите, ешьте меня — на потеху и всласть…
В горле комом застряну, собой поперхнётесь —
Не потушите сроду мою вы звезду…
Да, с рассветом окажется — все вы в пролёте…
Я по Солнцу живу… и за Солнцем иду…
9 февраля 2008 г.
* * *
Настеньке
Я мальчишкою тоже
Увлекался фантастикой… -
Как же все мы похожи,
Детвора, головастики.
До мурашек по коже,
Нас манила фантастика…
Из-за этого, может,
Занялась ты гимнастикой. –
Это просто фантастика,
Так умеет не всякий –
Необычная пластика,
Как в кольце зодиака,
Кружишь обруч на талии,
Как вкруг Солнца планеты.
А со мной – аномалия,
Я стал просто поэтом…
Ты, как гостья из будущей
Жизни той, что лишь снится… -
Светишь солнцем чарующим,
Ах, моя ты жар-птица!
Не фантастика ль это,
Что лучи твои вижу я?
И со скоростью света,
Страсть возникла бесстыжая.
Я завидую обручу –
Он к тебе прикасается.
И ревную недобро я,
Что ему разрешается…
Мне его бы возможности,
Я бы тоже «крутился»…
Одолею все сложности,
Потому что влюбился.
Стану, может, десятою,
Самой дальней планетой.
Расстоянья проклятые,
Лишь для скорости света.
На планету на дальнюю
Свет почти не доходит…
А под солнечной спальнею –
Марс какой-то на входе… -
Ждёт, что будет привеченным,
Стонет – жизни, мол, нету…
Быть последним мне, вечно так,
Быть десятой планетой…
Я борюсь с притяжением,
И с «плането-гигантами»…
Я умру за мгновение –
Обойти их талантами –
Первым быть в звёздной спаленке… -
Ах, какая фантастика…
Всё ж, остался я маленьким –
Увлекаюсь дурастикой…
10 февраля 2008 г.
* * *
Если сроду не был мужиком,
Видно, б лучше девочкой родиться.
Ну, а коль родился мудаком –
То судьбина девочкой рядиться…
Я вот про приятеля узнал…
И уже стесняюсь этой дружбы…
Я его морально за..ал,
А ему совсем не это нужно…
Он признался сам, что не мужик…
Думал, что по-дружбе, мол… о боже!
Что он думал? Видно, он привык…
На него, и правда, то похоже…
Как же я сперва не разглядел?
Да, с чужими надо осторожней…
А в стране творится беспредел,
Всё у нас в стране сейчас возможно…
Не придёт никак мужик на трон,
И вольготно пид..ам по жизни…
Первым поддержу любой закон!
«Голубая Русь» мне — не отчизна!
То Есенин «краску» отыскал…
Вот его б с той фразой в наше время…
Интересно, что бы он сказал?
Да сказал бы: «Видишь, как я в теме?
Разглядел, прозрел через века…
Видишь, как я будущее видел?
Здесь живётся только мудакам…
Я был тоже на страну в обиде…»
12 февраля 2008 г.
* * *
В День Святого Валентина
Так и хочется любви…
Я «богатый Буратино» -
У меня полно Мальвин…
Деревянный-деревянный,
Вечно с носом, что ни день…
Я сегодня буду пьяный,
Как «дрова», как «кол», как «пень»…
Я — топорная работа,
Неотёсанный болван.
Мне б давно любить кого-то…
Я ж влюбился в «балаган»… -
Говорят, люблю Мальвину…
Завтра скажут, что — Пьеро…
Мол, совсем я — не мужчина,
Что сегодня не хитро…
Ну, а я иду к Тортилле,
Я любитель старины.
Все её давно забыли,
Все годятся ей в сыны…
Мне она подарит сказку,
Может, песенку споёт.
От её неспешной ласки,
Сердце просится в полёт…
Мне она всучила ключик,
Чтоб спасти от нищеты…
И я с ним намного «круче»… -
Мол, хватает на «понты»…
«Юный друг, всегда будь юным!
Ты стареть не торопись!»… -
Вот её совет безумный… -
Баб люби, и не женись!
14 февраля 2008 г.
* * *
Стал мечтать о белых тапках… —
Небе, цвета бирюзы…
Я возьму пожёстче тряпку
И протру свои шузы…
Грязью, правда, все достали…
Есть ли светлое во мне?
В душу столько раз насрали…
Что ж — терпеть и жить в говне?
Я стараюсь, атмосферу
Для засранцев создаю…
Нет, не знают люди меры…
Я опять попал в струю…
Здесь, про руку дружбы «штатам»,
К месту вспомнить анекдот…
Нет, не буду… он ведь с матом…
Не поймёт меня народ.
Ну, а вы держите крепче
«Я» своё — в себе, мой друг…
Если жопа «мысли» шепчет,
Попадать старайтесь в «круг»…
17 февраля 2008 г.
* * *
Я, любви, лишь чуть-чуть пригубил,
Но и то — опьянел, мне хватило…
Я бы выпил… но кто мне налил?
Я был пьян… но когда же то было?
Я давно протрезвел с той поры,
Всё искал повторенья в запоях…
Ужирался от всякой муры,
Просыпался с больной головою…
Эта жизнь — как тягучий кисель…
Я забыл ощущение вкуса…
Я хватался за всяческий хмель,
Как молящий — за чётки иль бусы…
Эти «бусы» попробуй — порви,
Буду пить до последнего вздоха.
И однажды умру от любви,
Раскачусь по планете горохом.
И, возможно, зернинкой одной,
Окажусь я — и в чьей-то кровати…
И, какая-то кроха, со «мной»,
Не заснёт за всю ночь на полатях…
А на утро, «принцесса моя»,
Скажет: «Я не поспала и часу…
Что за жуткая ночь?»… ну, а я —
Улыбнусь из-под груды матрасов…
И горошиной, яркой строкой,
Отпечатаюсь в памяти юной.
Вы забудете сон и покой,
Если время меня вам подсунет…
Не далась мне большая любовь…
Но, надеюсь, что кто-то когда-то,
За моей непутёвой судьбой,
Разглядит край любви непочатый…
18 февраля 2008 г.
* * *
Колючке(Юле Солдатовой)
Я знал, что осыпаются цветы,
И, что деревья сбрасывают листья…
Душа и сердце просят красоты,
И в красоту глаза макают кисти…
И я, слагая свой простой рассказ,
Пишу стихи обычной авторучкой,
Но зачерпнув огня из бездны глаз,
Из глаз московской «девочки-колючки»!
Давно любуюсь ею втихаря…
Мне и в стихах близка её «походка»…
Стихи — душе, как женщине наряд…
Ах, Юля, поэтесса и красотка!
Стихи — душе, как лепестки цветку,
Без них цветок — лишь пестики, тычинки…
Без красоты: впадаю я в тоску,
И заедают чувства, как пластинка…
Но, а вчера — опали лепестки,
Недосчитался я стихотворений… -
Наверно, Юля выла от тоски,
И суд чинила списку прегрешений…
Да, рассудить, так все стихи — грехи…
Порыв души, безудержный и страстный!
Коль согрешили, что губить стихи?
Пускай живут… расправа — труд напрасный…
Они – как юбилейные рубли,
И как в боях добытые медали…
Душе и чувствам праздник принесли,
И, как цветы, они своё отдали…
Войдёшь на сайт… пройдёшь, как по кольцу…
Но словно в книге, вдруг найдёшь цветочек…
И я сперва читаю по лицу,
Ну, а потом — читаю между строчек…
Так вот, вчера, у Юли, вот дела,
Как лепестков в цветке, стихов не стало… -
Остановиться, видно, не смогла,
Наверно, просто на любовь гадала…
Нет, есть стихи… одумалась… прошло…
Не поднялась на дорогое ручка…
И на душе от строк её — светло —
Как будто Солнце вышло из-за тучки…
Но, что хотела Юля тем сказать,
Когда себя «колючкой» обозвала?
Что красота осыплется, как знать,
И станет вскоре колкой и усталой?
Я протестую! Я сказать спешу…
Я, из протеста, наберусь с получки…
И спьяну стих для Юли напишу…
Цветок цветёт… осыпались колючки…
20 февраля 2008 г.
* * *
В кабаке висит картина,
А картина — «Птицелов»…
Я сижу, как на витрине,
И глазею на щеглов… -
За окном щеглы порхают
И прохожие снуют…
Я культурно отдыхаю…
Рядом все культурно пьют.
Вдруг какая-то синичка
Залетела поклевать…
А у пьяных есть привычка:
Выпьют — лезут приставать.
Захотелось мне синицу
Подержать в своих руках –
Мне, как выпью, не сидится –
Насиделся на века…
Всё, казалось, наверстаю,
Догоню и оторвусь…
Но синички залетают…
В общем, я хороший гусь…
Нет, что б гнёздышко с синичкой
Свить, и в нём копить добро,
Я в душе рисую "птичку"…
Я хватаюсь за перо…
Что мне в жизни остаётся,
Только пёрышки щипать?
Ну, а в сердце, как в колодце,
Глубины не увидать…
Сам не знаю, что мне надо…
Сам не вижу чётко цель…
А рука синице рада,
Как согретости постель…
Я люблю, когда трепещет,
Птичка взятая силком…
Есть совсем чудные вещи —
Попадаются с кольцом… -
Окольцованные птички –
Лишь доверчивей к рукам…
Я тянусь, тянусь к синичке…
Я галантный пьяный хам.
На стене висит картина,
А картина «Птицелов».
Очень правильный мужчина,
Как художник, был Перов.
23 февраля 2008 г.
* * *
Когда в глазах — ни блеска, ни огня,
Когда по-человечески мне плохо, —
«Пошли вы все… Есть Вика у меня…
Я не один…», - скажу себе со вздохом…
Мне сайт — как дом. На нём живу душой.
И ждут меня, хочу я верить, «дома»…
Ну, Вика точно ждёт меня домой…
Мы с ней на сайте только и знакомы…
Приду и молча сяду за стихи…
И у меня в стихах всё шито-крыто …
А в жизни — нет… Знать, плата за грехи…
Ещё ни раз я буду в жизни битым…
Да, есть грехи… А у кого их нет?
Но кто-то вновь в меня швыряет камень…
Наверно, грех мой в том, что я поэт?
Тогда швыряйте… смейтесь над грехами…
Кидайте смело… этот грех не ваш…
Вы не грешны… вы, кажется, фригидны…
А я себя сточил, как карандаш…
И мне, признаюсь, всё-таки, обидно…
Обиден мерзкий фарисейский суд…
Обидно быть посмешищем, ведь знаю –
Мои стихи и хаявших «спасут»,
Я хоть немного в жизни понимаю…
Вы все со мной окажетесь в «раю»!
Все те, кто рядом шли, соприкасаясь…
Христос шепнул мне заповедь сию…
Простите грех мне… всё же я не каюсь…
Христос, он тоже, жил, как человек,
И даже умер, так же, как все люди…
Нам выпал в карты двадцать первый век –
«Очко», друзья… и мечет банк Иуда…
И мы в начале проклятой игры…
Но хватит мне… совсем дурак заврался…
Себя накрутишь — голова «на взрыв»…
Скорей бы карандаш мой исписался…
Но этот мир хотелось разгадать,
Подобный бесконечному кроссворду…
Кто — враг? Кто — друг? Осталось лишь понять…
Мне Вика — друг! Хоть что-то знаю твёрдо…
24 февраля 2008 г.
* * *
Лизе
Моя любовь сегодня — как мираж,
Оазис, средь пустыни аравийской…
Я загоняю свой УАЗ в гараж,
А в мыслях — пара строчек на английском… -
Пришло письмо с пометкою: «Дубай» —
Любовь моя всё колесит по свету,
И видит мир… Как я сейчас — сарай,
Корявый сад с тропинкой к туалету.
По ней иду, а можно не идти…
И не пойду, ходить я обленился…
Я только езжу… если — по пути,
Я к вам заеду… как я изменился!
Я от любви давно не жду чудес,
И отношусь к любви, как к увлеченью.
И мне не нужно царства и принцесс,
Мне жизнь нужна, свободное паденье!
Жаль, нет таких помешанных, как я… -
Вдвоём бы падать было интересней…
А я бы падал в дальние края,
А я бы — пел, и жил от песни к песне…
Любовь мою забросило в Дубай,
А завтра ей — в Ижевск, потом — в Тольятти…
Вот это жизнь! Любимая, давай!
Живи хоть ты! А мне мечтаний хватит…
28 февраля 2008 г.
* * *
Женечке
В этой жизни бестолковой,
Мимолётной, быстротечной.
Я начну опять по новой,
Строить жизнь с мечтой о вечном.
Ухожу опять с работы —
Не моё… терпеть не буду…
Даже ждать не стал субботы.
На душе паскудно… худо…
Вот и всё… всё так достало,
Как и в нашем государстве.
Здесь лишь Женя мне сияла —
Лучик света в тёмном царстве. —
Из отдела кадров Женя,
В красной кофточке чудесной,
В юном возрасте весеннем,
Мне казалась интересной.
То ли кофточка такая…
То ли Женечка — красотка…
Но смотрел ей вслед, вздыхая,
Словно пьяница на водку.
А теперь мне Женя вручит
Трудовых этапов книжку.
Всё могло бы быть и лучше…
В общем, глупый я «мальчишка»…
4 марта 2008 г.
* * *
Настеньке
Как Ломоносов, что пронаблюдал
Одно довольно редкое явленье,
Я столько ждал… я нашей встречи ждал,
Как ждут больные болеисцеленья…
Вчера твой образ мимо промелькнул…
Таким по Солнцу был проход Венеры…
Я вслед тебе тихонечко вздохнул
И закопался снова в буднях серых.
И я себе в блокноте записал,
На сердце сделал свежую зарубку:
Я жил надеждой целых полчаса,
Пока не скрылся с глаз твой образ хрупкий…
Когда ещё порадуешь меня?
Я б не хотел, как Ломоносов Мишка,
С тяжёлым вздохом данное принять —
Не будет больше встреч у нас, малышка…
6 марта 2008 г.
* * *
Тоски нахлебавшись, приду, повалюсь на софу…
Тоска незаметно, тихонько сменяется скукой.
От скуки, хватаю бессмысленно книги в шкафу… —
«А зори здесь тихие…» — мне попадается в руки. —
Хорошая книга! Одна из любимых моих,
В ней столько всего, что на слёзы меня пробивает.
Бывают моменты — жалею себя и других,
И хочется плакать… хоть редко, но это бывает…
А день-то ведь – мартовский… праздник, восьмое…весна…
Кого-то б поздравить? Да всех, постарался, поздравил…
«А зори здесь тихие…» — с книгой сажусь у окна —
Сюжет незатейлив, но душу на нежность растравит.
Так жалко мне девочек, сгинувших в схватке с врагом.
Они так похожи на многих знакомых девчонок —
Такие ж характеры, также стоят на своём… —
Бойцы, да и только! — сказал бы, но разве спросонок…
И с их старшиною Васковым врагу б прокричал:
«Пять девочек было всего-то… лишь пятеро было!
А вы не прошли…», — и другое б сказал сгоряча…
Случись, я уверен, о многом бы бросил им в рыла…
Сказать бы живым, а для мёртвых слова ни к чему…
А женщин любимых согреть бы всех ласковым словом!
И я улыбаюсь чему-то в душе своему… —
Случись женский праздник, пришлось попотеть бы Васкову…
8 марта 2008 г.
* * *
Юле Ботоноговой (Потеряшке)
А жизнь проходит… жизнь у всех проходит…
Одни кряхтят, карабкаются вверх,
Копят «бабло», кайфуют на «свободе» —
У них масштабней планы, чем у всех.
А так — всё то же… — в поисках тарелки
Иль, может, блюда с голубой каймой…
В своей тарелке я совсем не «мелкий»,
Да, я — «велик», лишь там, где угол мой…
Мечты-мечты… скажи, о чём мечтаешь,
И я пойму, что ты за человек…
Скажи мне, Юля, где ты обитаешь?
Ну, как тебе наш двадцать первый век?
Чем ты живёшь? Ты, по стихам, такая…
Да, мало тех, кто чувствует, как ты…
Давай тебя, меж строк мы почитаем —
Увидим жизнь твою, твои мечты…
Твою работу — в зоомагазине…
Средь хомяков, средь молчаливых рыб
Проходит день… и ты, как на витрине,
Собой являешь тоже некий тип…
Нет, это в шутку, это если гости
С другой планеты забредут туда,
Они, земных зверей, не зная просто,
Тебя себе потребуют продать… —
Ну, да — «тебя» — у них губа не дура!
Ну, я бы, точно выбрал лишь тебя!
А их — не знаю… Что там за культура?
Не видел просто в жизни тех ребят…
Быть может, им, зелёным и холодным,
По духу ближе жаба иль змея?
Сегодня в жизни нашей очень модно
Найти свой облик в образе зверья… —
Собаки все, ну, копия — хозяин,
И кошки — тоже… та же «лабуда»…
Жена — на мужа… я ж вот лишь печален:
Нет ни жены, ни кошки… прям, беда…
Себе подобных, может быть, не вижу,
Ну, а в собаках — просто не силён.
Они — верны, но псину ненавижу,
А, может, в жизни не был я влюблён?
Когда влюблён, то всё тебе прекрасно,
Во всём любимый человек хорош…
Я как всегда… увлёкся… видно ясно…
Ушёл от темы… как меня поймёшь?
Писал о Юле, съехал на другое…
Ну, не держу почти себя в руках.
Не знаю даже, что со мной такое?
Нет, надо мне, хотя бы хомяка…
Да, нужно мне скорей поехать к Юле —
Пусть мне по вкусу что-то подберёт.
Пока её ещё не умыкнули
Пришельцы в свой красивый звездолёт.
Пока она сама не убежала
С работы этой… — знаю ведь: поёт…
Тогда ищи её уже в «Ла Скала»…
Хосе Каррерас быстро отобьёт… —
Да, отобьёт её у нас Каррерас…
У нас? Ну, это, в смысле, у меня.
А мне она подарит бультерьера,
И будем псиной вместе с ним вонять.
15 марта 2008 г.
* * *
Давно не пил я в курских кабаках...
Давно не пью… давно живу не в Курске…
Я потускнел, как курская река —
И взором тусклым я смотрю на Тускарь.
Как мелководна и мутна река,
Всё это дань заторам и плотинам.
Могла бы быть, наверно, глубока,
Как мог и я бы — мудрым стать мужчиной.
В семейном русле чувства усмирив,
Растить детей, стремясь к достатку в доме.
Я пел и пил, и как-то перепив,
Решил спасаться в шкуре агронома.
В село удрал, в задрипанный колхоз,
Ну, а иначе б — сдох, иль, даже — спился.
Уже в душе надлом был и невроз,
Вот тут диплом постылый пригодился.
И вот прошло с тех пор уже лет пять.
Я вновь бреду по курским тротуарам.
Здесь я могу о многом вспоминать,
И наполняться грустью, словно тара.
Ну, чем же мне заполнить жизнь свою?
Чем мне наполнить жизнь свою пустую?
И снова бесы близь души снуют
И зло кривляют жизнь мою простую.
Ещё чуть-чуть, и я поддамся им:
Волью в себя, для храбрости, грамм двести —
Ну, кто кого? Давайте поглядим?
И с визгом, тьма вползёт на свято место.
А на пути, как раз, кафе «Салют» —
Сейчас «рвану» в любимейшем шалмане.
В нём по-дешёвке праздник продают,
Лишь в нём сидеть нам было по карману.
Простой народ: актёры и врачи,
Учителя, трудяги и студенты,
Все в нём клевали скромные харчи,
И шум стоял хмельной интеллигентный.
Под этот шум, читали мы стихи —
Бывало, сядем с Бабкиным Сергеем,
И под закуску, ко всему — глухи,
Друг другу души строками согреем.
Кафе «Салют»! Спросить бы вот у стен —
Какие люди горькую в нём пили?
Я подхожу… и ветер перемен
Швыряет мне в глаза какой-то пылью… —
Не вижу слова яркого «Салют»,
И мужики при входе не толпятся,
И надпись: «Книги»… книги продают!
И не поймёшь: грустить тут, иль смеяться?
Нет, в этом есть и мне какой-то знак —
Пора себя отдать всецело книгам…
И, может даже, это мы: кабак —
Стихами провели в иную лигу…
20 марта 2008 г.
* * *
Я нужных слов, конечно, не найду…
А, что найду — отдать не пожалею.
Возьми хотя бы эту ерунду,
Они во мне лежат, как в мавзолее… —
Слова любви… они во мне лежат,
Давно лежат, каким-то мёртвым грузом…
Они пусты, но ими дорожат…
Они сродни символике «Союза»…
Они молчат, их пыл во мне увял,
И, как «Союз» — на фразы развалились. —
Я очень много, многим обещал…
Мы и обману у вождей учились…
В моих мозгах дурацкий перекос…
Ну, что поделать, я — дитя эпохи,
Живу зерном меж мельничных колёс,
И в каждой правде всё ищу подвоха…
И жду: вот-вот, и стану, как мука —
Мой прах ржаной развеется ветрами.
И потому, любовь в моих руках —
Лишь болтовня и лишь игра словами. —
И я решил забыть слова любви,
И, как Кощей, над златом этим чахну.
Да и кого любовью удивишь?
Хотя — я сердцем для любви распахнут —
Как дверь, душа раскрыта для любви!
Как мавзолей, не знаю вот — насколько…
И у любви моей неважный вид,
Предать земле её бы, да и только…
Но мне подход такой не по душе —
Любви на свете лишней не бывает.
И я в своём «Разливе»… в шалаше
Живу, и это «раем» называю…
Я строю планы, я пишу труды —
Из слов слагаю сказку для народа…
И я не знаю ни какой нужды…
Плыви ко мне… здесь у меня свобода…
В моей душе полным-полно любви…
И пусть, душой я стал, как «шалашовка»…
Всё это чушь… наплюй на всех, живи …
В любых делах: лишь первый раз не ловко…
26 марта 2008 г.
* * *
Вале
«Я знаю, выход слабого — уйти.
Пусть. Я слаба. Я не могу так. Больно...»
Medvedik
Я совсем загрустил… Что за глупые речи?
Для чего же ты так? Не пойму, хоть убей…
Возвращайся! И выйду с улыбкой навстречу…
Разве можно уйти от того, что в тебе?
Прочитал твой стишок, и подумал: «не слабо»…
И ворочаю фразу твою: «я слаба»… —
Ах, какие ж вы всё-таки глупые, бабы…
Мне б с тобой дурковать… но, увы, не судьба…
Хороша ты, зараза… и это — заразно…
Повезёт же кому-то, — на фото смотрю.
У такой — и не будет ребят? Несуразность…
Не поверю… не врать мне, кому говорю?
Возвращайся, рассказывай, мне про заскоки?
Кто обидел тебя? Посмотри мне в глаза!
«Так и знал, что не я… я ведь сам — одинокий…
Я не мог бы…», — меня подмывает сказать…
А, что – «больно», я верю… нас всех обижают… —
Эта жизнь обижает нас всех и всегда…
Ну, а слабость людей почему-то сближает…
Ты «слаба»? Я такой же… ну прямо беда…
27 марта 2008 г.
* * *
Ни любить, ни плавать не умею…
Плыть могу, но лишь по мелководью.
И живу всю жизнь воздушным змеем,
Иль конём, приученным к поводьям.
Всё тянусь куда-то… но при этом
На себе какой-то груз таскаю…
Всё боюсь — сорваться, на край света…
И заплыть на глубину пугаюсь…
Я родным поддержка и опора —
Без меня они уже не могут…
Ну, а мне бы — в город или в горы,
Мне бы просто, хоть куда — в дорогу…
Мама, я ведь скоро стану старым!
Мама, ты была ведь молодою?
Не ищи в деревне ты мне пару,
Я всю жизнь тянулся за звездою…
Что я знаю в этой жизни, мама?
Где я был? Какие видел страны?
Я всю жизнь мечтал о самом-самом… —
Мне нужны глубины океана.
Может быть, тогда и повзрослею,
Научусь любить, и даже плавать.
Стану твёрже, мужественней, злее…
А пока что я другого сплава…
Поделом мне, в общем, по заслугам… —
Как гора не ходит к Магомету,
Так и жизнь… идёт, идёт по кругу…
И проходит мимо… ярко… где-то…
29 марта 2008 г.
* * *
Читать стихи сегодня интересно —
Что ни стихи — прочтёшь о чём-то важном…
В заборных рамках нам сегодня тесно —
Мы овладели матом трёхэтажным…
Прошив стихи насквозь заборной бранью,
Явили миру новый жанр — «стишата».
Ни «бэ» ни «мэ»… не блеем, не мычанье,
Но и сторон хороших маловато…
Но это всё отличный показатель:
Легко судить об уровне поэта…
Поверьте, есть поэзия и в «мате»…
Не путать с «блядством», разное всё это…
Сейчас особо радуют девчата,
Такое чувство — наконец, дорвались…
Уже тону в девических «стишатах»…
Как будто в грязном их белье копаюсь,
Иль к ним под юбку запускаю руку … —
Так я, в стихах, на фразы натыкаюсь.
Мы, что ж — стихами разгоняем скуку,
Я сам себя порой понять пытаюсь?
Откуда слово матерное в «кадре»,
Ведь мог сказать приличными словами?
То — муза шепчет: «Вашу мать…» в наш адрес,
А дальше мы уж сочиняем сами…
Наверно, просто мы не вышли рожей,
И неспроста не видят в нас поэтов…
Наш век забором будто огорожен,
Но, я уверен — явит чудо света…
Да, я уверен, где-то за забором
Кипят дела, работают поэты….
А нас развеет подзаборным сором,
Как некий спам в просторах интернета…
6 апреля 2008 г.
* * *
До чего же ты мелкая, слушай… -
Докопался до сути твоей…
Я искал в тебе нежность и душу.
Я – наивный, смешной дуралей…
Ну, а ты, на всего лишь – матрёшка… -
Раскрывал я тебя, раскрывал.
Кто вас делает? Лучше бы ложки
Твой отец горемычный строгал…
Деревянная ты и пустая,
Расфуфырена в яркий наряд.
Ну-ка, стройся, сейчас посчитаем
Всё, чем дышишь ты, как говорят…
Рассчитайся-ка мне по порядку,
По порядку запросов своих…
Мне сегодня особенно гадко
Находить в тебе мелких других…
Много значит размер человека!
Чем ни мельче – тем злей аппетит… -
Ну, ещё бы… с душою калеки,
Мелких вечно от рослых тошнит…
Компенсируют рост, чем придётся…
Ну, а ты ведь была не такой?
А в тебе девять жизней найдётся,
Словно в кошке живучей простой…
Да, была бы ты, лучше уж – кошкой… -
В кошке что-то от женщины есть…
Ну, а ты, дорогая – матрёшка,
Но, зато, сберегла свою честь.
Да, кому ты нужна? Ах, прости же…
Зря, я так говорю, идиот.
Кошку, всё-таки, я в тебе вижу,
Но лишь ту, что котят приведёт…
Ах, матрёшка, матрёшка, матрёшка,
Если надо, ты встанешь стеной –
За своё… и, как дикая кошка,
Всех соперниц сомнёшь до одной…
Разбираю простую матрёшку,
А все мысли мои о тебе…
Ты прости, фантазёр я немножко…
Но, понять не могу, хоть убей –
И вот это вот – символ России?
Эта толстая баба, без ног?
Да её не согнёшь даже силой…
Женской стати не выдал ей бог…
По-другому её не поставишь,
А положишь – лежит, как бревно.
Что в душе у неё – не узнаешь…
Вдруг там кошки скребутся давно?
8 апреля 2008 г.
* * *
Вале(Medvediku)
Что тебе подарить к твоему дню рожденья?
Да и что тут подаришь? Где — ты? А где — я?
Потому получается — стихотворенье —
Это всё, на что «крыша съезжает моя»…
Сленг — он, может, не к месту… Коль так, то прости же
За грошовый подарок, за шутку меня.
Помню ты, на словах, ковырсала Парижем…
Знать, и в зубы не смотришь дарёным коням?
Я на это надеюсь… хотя, понимаю,
Ты, натурой — другая… и «гонишь» — спецом…
Просто ищешь себя, ты ещё — молодая,
Ты такая, как есть, и душой и лицом.
И тебе ли следить: за фигурой, «базаром»?
Это дело — стареющих, кто не растёт…
А тебе бы найти подходящую пару…
Вот чего и желаю, как в росте — высот!
Ну, а что до подарков? То здесь, без сомненья,
Кучу плюшевых мишек надарят тебе. —
Всем знакомым известно твоё увлеченье —
Страсть к медведям… — она у тебя по судьбе.
Вот детишкам твоим повезёт… ведь — игрушек
От тебя им достанется… только рожать!
Знаешь, хочется верить и в бога и в душу,
И к груди, как живых, прижимать медвежат.
Я и сам — «медвежатник», имеется фото,
На котором и я с медвежонком сижу…
И скажу, нам с тобою пора на работу
К президенту проситься, как я погляжу…
И не смейся… Должна же хоть что-нибудь значить
Эта странная тяга к медведям у нас?
Знаешь, может, медведи несут нам удачу,
И не зря на престоле Медведев сейчас?
Нам сочтут все дела, воздадут по заслугам —
Чем не больше медведей, тем ближе к царю…
Ну, а мне — жизнь окажет медвежью услугу:
Я на краже тебя из дворца погорю…
25 апреля 2008 г.
* * *
Всё меня развлекает, на всё расплываюсь в улыбке,
Если всё замечать, удивляет комичностью мир.
Словно старый учитель, ищу в сочиненьи ошибки,
В сочинении «жизнь», за столетья, затёртом до дыр.
Всё, конечно, абстрактно… но вот, открываю словарик:
Вслед за словом «абстракция» — следует слово «абсурд».
Улыбаюсь опять… улыбаюсь, как глупые твари,
Как порой над картиной, являющей чей-нибудь труд… —
Для чего фантазировать? Проще сказать по-простому…
Но качнулись весы, и нарушена тонкая грань…
Простота — это правда, где — так… и нельзя по-другому…
Простота ведь не в том, чтоб выкрикивать: «Машка» иль «Мань»…
Как во храме — Мария… как в армии — всё по уставу…
А иначе — бессмыслица… дебри… сознанья поток…
Но питаться мякиной не хочется и на халяву…
Простота для меня — это жизни правдивый урок.
Я ведь тоже могу докопаться в сознаньи до клеток,
Разложить на частицы, взорвать обессиливший мозг.
Но я вечно учусь, и учусь у хороших поэтов,
И любому из них, надавал бы за многое розг…
Господа, я шучу… пребываю в настрое комичном…
Ради шутки, и Пушкин спустил виновато штаны…
И остался в веках в этой позе своей неприличной… —
Образец — голожопым, всем тем, кто сознаньем бедны…
28 апреля 2008 г.
* * *
Нет, из меня не выйдет фарисея… —
Приди пророк, мне глубоко плевать.
Я даже дать на это пожалею
Поганый грош… мне просто жалко дать…
За что платить? Оно того не стоит…
«Не сотвори кумира», – говорят…
Я только в мёртвых нахожу святое,
Пока живые — мне никто не свят…
Я слеп и глуп, завистлив и никчёмен,
Ведусь на лесть, балдею от похвал.
Живу всю жизнь в какой-то полудрёме,
Не мудрецов ценю, а подпевал…
Да и откуда средь людей пророки?
Кто трезво мыслит, тот меня поймёт…
Мне болтовни не нужно о высоком,
В любом из нас полным-полно высот.
Всё это я… такая вот картина…
А, может, кто-то здесь себя узнал?
Поздравь себя, вахлатая детина,
Ты начал мыслить, праздный зубоскал.
Всё это — приступ… всё пройдёт бесследно,
Я проверял на многих, не робей.
В моём краю, до боли — заповедном,
Так мало правды… правды, и людей…
Когда порой совсем тону в обмане,
Меня взрывает, всё кипит во мне —
Берусь давать советы графоманам…
Хочу улучшить жизнь в своей стране…
Ругаюсь, спорю, зёрна правды сею…
Но — бесполезно… результатов — ноль…
Нет, из меня не выйдет фарисея… —
Я непригоден и на эту роль…
2008 г.
* * *
«Не покинувши всех, не придёшь к одному…», —
Чью-то мысль разбираю, как будто бы почерк…
Но ведь я, коль задуматься, не обниму
Сразу всех, даже если и хочется очень?
У меня, для объятий, всего пара рук,
Я не Шива индийский, не бог многорукий.
Потому, моя жизнь состоит из разлук —
Уходя, я судьбой обречён на разлуки.
Но, к кому иль чему я стараюсь прийти?
К богу, к счастью, к любви, к обретенью покоя?
Но я счастлив обычно лишь только в пути…
И стараюсь расти, как и всё небольшое.
Но расти бесконечно нельзя и Луне…
Я представить боюсь бесконечно растущих…
Знать, душа великана теснится во мне —
Мне, для счастья, объять бы всех в мире живущих…
Вот тогда я себя, наконец, обрету…
И приду к одному… соглашусь с мудрецами…
Только бог бесконечно растёт в высоту…
Потому, он во всём и всё время над нами…
2 мая 2008 г.
* * *
С такой безнадёжностью в жесте,
Взъерошу свой чуб пятернёй…
Ты будешь чужою невестой,
Ты будешь чужою женой.
Всё будет, но только не с нами…
Я тоже, быть может, женюсь… -
А чувства уйдут с волосами —
Я завтра пойду — подстригусь!
Какой же я, правда, лохматый —
Для зрелого, сильно зарос.
Не зря до сих пор неженатый —
Всё жаль мне себя и волос…
А, знаешь, ведь ты, как Далила,
Обстригла меня уж давно… -
Когда ты меня разлюбила —
Я понял, что мне не дано…
Стал слабым я… так что — для вида,
Лишь можно подстричься теперь…
Но я на тебя не в обиде,
И всё ещё помню, поверь.
Боюсь одного, что когда-то
Дам волю своим волосам…
И ты будешь в том виновата —
Разрушу семейный твой храм…
Так в чём же была моя сила?
Скажи, ты теперь поняла?
Ты всё во мне просто убила,
Когда ты меня предала.
9 мая 2008 г.
* * *
Юле Ботоноговой (Потеряшке)
Что за странное имя себе ты придумала, Юля?
Почему «Потеряшкой» решила себя обозвать?
Кто тебя потерял? От кого ты сама упорхнула?
Потерялась по жизни? Не можешь свой путь отыскать?
Я, когда прочитал это имя твоё: «Потеряшка»,
Почему-то подумал, что очень ты хочешь «найтись»…
Юль, ты в доску — своя, ты — своя, и близка, как рубашка, —
Как в пословице… — помнишь? Прорвёмся, найдёмся, крепись!
Я потерян для общества, жизни, любви и карьеры,
Затерялся в глуши, на обочине жизни присел.
Только я — не иголка… я, всё же — большого размера, —
Не смогу потеряться уже, даже если б хотел…
Юль, ты тоже — не мелкая… просто в стране лилипутов,
Мы — такие нелепые, в образе мыслей своём.
Быть поэтом сейчас — ну, «не круто», что делать, «не круто»,
Вот когда б мы запели… О боже! Конечно, споём…
Мы, конечно, споём… но вопрос: для чего и кому?
Для себя, для души, для продления нашего рода…
Слушай, Юля, ты очень кому-то нужна одному…
Не теряй, не теряйся… в твои-то весенние годы?
26 мая 2008 г.
* * *
На душе — как будто за кулисами…
Ладно… есть минутка… бог с тобой…
Быть тебе бы, милая, актрисою —
Ты сыграла мне свою любовь.
Понимаю, хочется оваций,
И аншлагов, и влюблённых глаз.
Свойственно всем людям ошибаться…
Может, ошибаюсь и сейчас…
Не хочу считать тебя ошибкой,
Просто мы на разных полюсах.
Ну, давай расстанемся с улыбкой,
Разбежимся стрелками в часах. —
Ты — минутной, я же — часовою…
Ну, иди, тебя там где-то ждут…
Мы, как стрелки, связаны судьбою,
Но близки — лишь несколько минут.
И пока дойду я до вершины,
Ты уже закружишься шагать.
Словно, золотую середину
Ищем и не можем отыскать.
В точке, где нас накрепко связало —
Стал весь мир придуманным для нас.
Ты на час всего лишь убежала,
Вот узнаем — что такое час…
Ты ушла, а мне сейчас паскудно.
Ты вернёшься? Ты ведь лишь на час?
Знаешь, не хватает нам секундной…
Как детей, что б связывали нас…
2 июня 2008 г.
* * *
До чего унылая земля… —
Если звери — зайчики, да лисы.
Из деревьев — рулят тополя!
Что ни садик — лилии, нарциссы.
Родина неяркая моя…
Отцвели нарциссы за неделю
По весне… а нынче — тополя
Белым пухом тихо облетели.
Как же не люблю я этот пух —
Не впервые тополя ругаю…
А ещё бы — всех на свете мух
Истребить — ужасно напрягают.
Из-за мухи в доме, по утрам
Невозможно наслаждаться снами.
Я мушиный деспот и сатрап —
Мух гоняю в доме вечерами.
Но, зато — такие вижу сны! —
Дарит краски мне земля скупая!
И во снах, волшебных и цветных,
Так и жил бы я, не просыпаясь!
8 июня 2008 г.
* * *
И чего бензин не из воды?
Так бы целый век и прокатал…
А, когда устал бы от езды,
То к дивчине где-то бы пристал… —
Как в той песне… с просьбой напоить
Моего железного коня.
А, угодно богу, может быть,
И коня напоит и меня.
Жалко, что не ездят на воде… —
Посадил её бы и увёз
На край света, где ноги людей
Не ступало, так же, как колёс…
Где-то там, средь диких обезьян,
Пошалим, надавим на клаксон.
И, прапредок новых рас и стран,
Для себя откроет колесо. —
Слезет с пальмы, выплюнет банан,
И давай — чудить, как человек.
Все мы начинаем с обезьян —
Подражаем лучшим весь свой век…
Ну, чего не сделают машин,
Чтобы баки заправлять водой?
А, когда в кармане лишь гроши,
В пору лезть на пальму за едой…
9 июня 2008 г.
* * *
Мне вопросов много задавали
В этой жизни, в шутку и всерьёз…
Всех нас хоть когда-то доставали,
Загоняя в души нам вопрос…
Этот знак вопроса хитроватый
Так напоминает мне крючок…
Все вопросы — родственны пиратам…
Попадал я часто… дурачок…
Захватить стремятся нас вопросы,
В плане – что-то выудить из нас…
Даже жесты что-то преподносят…
И не скрыть от всех кричащих глаз.
У меня молчать была привычка… —
Это тоже что-то говорит…
Даже больше ищут к нам отмычки,
Если мир наш манит, но закрыт…
Я привык давать на всё ответы,
Я приучен жизнью отвечать…
Но ответ — как стороны монеты —
Тоже знаешь: что кому сказать…
Не скажи, по-своему распишут…
Только, что бы я не говорил,
Каждый слышит — то, что хочет слышать…
А молчать, ну, просто нету сил!
16 июня 2008 г.
* * *
Марине Волконской
Я даже представил, что в доме старинном живу,
В какой-нибудь скромной и полуподвальной квартире,
Из окон которой, разглядывать смог бы траву,
Ботинки и туфли и всё невысокое в мире. –
Что можно увидеть из окон, в которые свет
Проходит сквозь стёкла, что вставлены вровень с землёю?
Людей лишь частично, неполный «скелетный портрет» –
Лишь ноги прохожих, что мимо бредут мостовою…
И я научился людей различать по ногам,
Взирая на обувь, в которую люди обуты.
И только лишь взгляд мой по чьим-то ногам пробегал,
Судил я о возрасте, статусе, даже маршрутах…
Вот – туфли от «Гуччи», и стрелки на брюках видны –
Прошёл бизнесмен деловитою твёрдой походкой.
Разбитый сандаль и какие-то ретро штаны –
Наверно, бродяга, и тратит все деньги на водку.
Кроссовки и бутсы, катящийся рядышком мяч –
Ну, здесь – футболисты, а правильней, просто – ребята…
А вот различаю горячие слёзы и плач –
Ребёнок зарёванный тянет мамашу куда-то… –
Знать, просит о чём-то, наверное, что-то купить:
Игрушку, конфет, а, быть может, живую собаку.
А вот и собака… - что б дом за собой застолбить,
Помыла мне стёкла, как будто бы дождик заплакал.
Вот – туфли на шпильках, а с ними – мужские шузы, -
Влюблённая пара, плетутся неспешно и ровно…
А если вдруг дождь – суетятся, бегут от грозы,
А те, кто – с зонтами, шагают легко и чиновно…
Вот, сколько всего, а, вернее, лишь малая часть
Того, что я смог бы увидеть из окон квартиры,
В которую даже непросто и свету попасть…
На стыке подземного с жизнью наземного мира.
Я это всё выдумал, я ведь большой фантазёр,
Я просто увидел красивые женские ножки…
И сразу влюбился… и – счастье, что я не сапёр…
Смотрите на лица… и делайте шире окошки…
17 июня 2008 г.
* * *
Пора выпускных… выпускная настала пора…
Давно я от школы душою своей отдалился. —
Я рос и мужал, а по школам — одна детвора…
А в этом году, в выпускниц безнадёжно влюбился.
Жаль, бороду брею… — возможно, что в ней седина?
Не знаю-не знаю, но бесы мне рёбра щекочут.
Да, ладно уж, нравилась мне бы хоть кто-то одна,
А то ведь — не выбрать… как много душа моя хочет…
А просто они хорошо сочиняют стихи,
А я, на стихах, головою — давно уж не дома…
Ну, кто — от чего… ну, а я — от такой чепухи
Балдею, тащусь как пацан, — говоря по-простому.
Мои поэтессы, девчонки родные мои,
Ах, как я хочу, что б вас всё-таки жизнь не сломала!
И каждой желаю про счастье узнать «на двоих»,
И чтобы от счастья, к стихам вас душа возвращала!
Да, много поэтов, и пишем, скорей, для души…
А жизнь заставляет учиться и кем-то работать.
Ну, что тут поделать? На жизнь добываем гроши… —
Стихами сейчас — не добыть и на кружку компота.
Учитесь, девчонки, всё знаю о ваших мечтах…-
Наташа Землянская, вот — собралась в журналисты.
Ну, что же, надеюсь, увидим её в новостях,
Она не соврёт, не отмоет статейкой нечистых…
И, станет дантистом, без спору, таким, как отец,
Моя теннисистка, моя Федосеева Лиза.
Всё правильно, Лиза, какая же ты молодец!
А слава и теннис — лишь были девичьим капризом.
Напрыгалась, хватит… успела уже поиграть…
Семейное дело, глупцы лишь на ветер бросают…
А то, что ты прикус, по профилю, будешь вправлять,
Я рад за детишек, пусть правильно с детства кусают…
А город Иваново, город ткачих и невест,
Ещё и музей в нём, наверно, хороший имеем?
Иначе, не знаю — откуда такой интерес
У Гусевой Вики, верней — Вероники, к музеям?
Сама увлекается жизнью известных актрис…
Но вдруг объявила, что станет «музейною крысой»,
И в Питер собралась, мол, в Питере учат на «крыс»…
А я так уверен, что всё-таки будет актрисой…
Кого не припомнил? Кого беззаветно люблю?
Конечно же, Настю… ушла, ничего не сказала…
Мои выпускницы! В честь вас мой прощальный салют!
В честь вас моё сердце сегодня стихами вздыхало!
18 июня 2008 г.
* * *
А я надену тёмные очки –
Мои глаза сегодня лучше спрятать.
Мне подошли бы даже пятачки,
Иль что-нибудь из облика пирата….
Повязкой завяжите мне глаза,
И, словно арестанта, уведите,
И рот заткните, чтоб не смог сказать,
Как Вий: «Скорей мне веки поднимите!»
Я слишком зряч, меня бы ослепить
Хотя бы чем – деньгами, красотою.
И я смогу, быть может, позабыть,
Что я считаю нашу жизнь отстоем.
Нет у меня и Родины сейчас,
Её я просто тупо ненавижу!
Я вижу всё… и каждого из вас,
И лишь себя со стороны не вижу.
Ну, как меня заставить не смотреть,
Уже хотя бы просто не заметить?
В мои глаза заглядывала смерть,
И поняла, что ей со мной не светит…
Я не умру, не сгину никогда,
Я не живу, я просто существую…
Я это знал в стране своей всегда…
А вы живёте целый век вслепую!
22 июня 2008 г.
* * *
А на струнах души — лишь фальшивые звуки… —
Я вульгарен, до пошлости, как никогда.
Разорву эти струны с последнею мукой,
Не оставлю от песен своих и следа.
Но звучат и звучат эти песни, хоть тресни,
И в душе, где убитая песня жила,
Бродит призрак теперь, неприкаянной песни,
И пугает, и будто желает мне зла.
Сколько я не молюсь, не прошу искупленья,
Продолжает во мне та гармония жить.
Я, как зеркало, помню про все отраженья,
И, к несчастью, меня во мне было разбить.
Разлетелись на тысячи мелких осколков,
Закатились по всем закоулкам, щелям,
И впиваются в душу мою, как иголки,
Эти звуки, подобные злым муравьям…
Я себя ощущаю солёною рыбой,
В каждой клетке моей нестерпимая боль…
Я не выплакал душу… я старая глыба…
Сам себя уничтожил… я «голый король»…
23 июня 2008 г.
* * *
Лизе
Что-то ни слуху, ни духу от милой…
Как там она поживает сейчас?
Видимо, вовсе меня позабыла?
«Хватит…», - сказала со строгостью глаз…
Хватит… действительно, верное слово:
В доме — достаток… хватает — пожить…
Скоро отправится в Англию снова,
Чтобы в спецшколе язык подучить.
Завтра отпразднует свой день рожденья —
Разом задует семнадцать свечей,
Рядом усадит своё увлеченье —
Нового парня… а я всё — ничей…
Жалко себя мне? Ни капли не жалко…
Рад за неё я? Конечно же, рад!
Я соберу полевые фиалки… —
Эх, не пойдут ей они под наряд… —
Скромные слишком, неброского вида,
Что, понимаю, конечно, не «good».
Да, но она-то ведь их не увидит…
Что ж я срываю? Пускай же — растут…
В нынешней жизни, такой непохожей,
Все мы по-разному как-то живём…
Есть городские фиалки, быть может,
Где-то и лучше цветы мы найдём…
Что же тянуться всю жизнь за далёким?
Чем же мне — хуже, простые цветы?
Я заплету их в прощальные строки…
Что ж… помолчим… от такой красоты…
24 июня 2008 г.
* * *
А жизнь сочиняет опять мне какую-то сказку…
Опять «жили-были…», опять начинаем с нуля.
И хочется мне, чтоб скорей наступила развязка,
Как в прошлом, матросу, воскликнуть с восторгом: «Земля!»
Хотя бы какой-то, но лишь бы конец разговорам,
Так хочется дела… уже и не страшно упасть,
Но лишь бы лететь и руками сворачивать горы…
И мне всё труднее держать над желаньями власть.
Откроешь всю душу, откроешь её — где не надо,
Как ставни на окнах, в едином порыве раскрыв,
Как будто бы ветром… и вдруг отрезвляет прохладой…
И съёжишься весь, и съедаешь себя за порыв.
Кому мы нужны? Лишь себе, да и то — как не вправду…
Не нужно мне сказок, я каждую фальшь узнаю.
Скорей бы развязка, скорей бы какая-то радость,
Никто не даёт и копейки за душу мою.
25 июня 2008 г.
* * *
Лето кончится раньше, чем ты ожидаешь —
За спиною весны оставалась зима.
Чем быстрее живёшь, чем быстрее шагаешь,
Тем быстрее доходишь и сходишь с ума.
Тем быстрей замыкается круг повторений…
А покончишь с собою — родишься опять.
И отсюда, наверно, рождается гений,
Из пришедших на свет, чтоб сначала начать.
Просто помнит душа о былом воплощеньи,
И, до точки отсчёта, почти не живёт,
Ждёт свой час, и весь мир удивляет прозреньем,
А дождавшись — глупеет… и в «зиму» идёт…
26 июня 2008 г.
* * *
Скучно порою валяться на полке
В поезде — едешь, шевелишь мозгами.
Вспомнишь кого-нибудь… просто, без толку…
Вспомнил тебя… но другими словами…
Парни ведут вкруг тебя «хороводы»,
Чтобы потом на тебя, как на полку…
Зубы… — ах вот, что в тебе их заводит! —
Скалишься всем, как безмозглая тёлка.
Крутишься, ходишь — на лево, на право, —
Словно избушка, что с Бабой Ягою…
Хоть и дурная… но, всё-таки, Слава
Ходит, куда б ты ни шла, за тобою.
Славе плевать… это верность собачья…
Любит таких… вот и я не умнею…
Тоже – дурак… и, с восторгом щенячьим,
Часто несу, как сейчас, ахинею.
В пекло бросаюсь… всё еду куда-то…
Жизни устои сложившейся рушу…
Сколько сказал… а хотелось бы матом… —
Что ты за блядь? Растравила всю душу…
29 июня 2008 г.
* * *
Я душою родом не отсюда —
Кукушонок я в своей стране.
Всё равно таким, как все, не буду, —
Слишком тесно в ваших гнёздах мне…
Родину и мать не выбирают,
Но меня подбросили в гнездо.
Кто-то так решил… и я играю —
Начинаю завтра с ноты «до»…
Я, по крови, времени хранитель…
Мне бы жить кукушкою в часах.
По судьбе, другая мне обитель —
Жить мне в этих русских небесах.
Куковать о будущем невеждам,
Ради шутки, очень часто врать,
И давать какую-то надежду
Тем, кому не стоит даже ждать…
Я ведь, от рождения, обманщик —
Обманул родителей своих:
Рос — такой хороший, умный мальчик,
Вырос — не такой, как у других…
У людей же: «Дети все, как дети —
Суетятся, завели детей…»
Ну, а я — «один на белом свете…»
Как сказать… ну, скажем, им — «видней»…
Им — видней, они меня взрастили,
Ну, а я надежд не оправдал…
И у них — все песни: «тили-тили»…
Я в ответ: «ку-ку»… и так всегда…
Но я твёрдо знаю, что на свете
Где-то есть такие же, как я…
А в какой семье хотят поэта?
Да и есть ли где ему семья?
30 июня 2008 г.
* * *
Веронике
Девочка едет в Питер.
Вдумайтесь? — не в Москву…
Разницу уловите —
В Питер мечты зовут.
В Питер, культурный город,
Лучший у нас в стране!
Это почти, как горы —
Выше, ну, просто — нет…
Девочке очень надо
Питером подышать.
Питер ей дан в награду,
Просто нельзя не дать.
Девочка заслужила —
Верила и ждала.
Он для неё, как милый —
Всё ему сберегла…
Дальше уже не важно…
Комкаю свой билет…
Взглядом, немножко влажным,
С лаской смотрю ей вслед…
4 июля 2008 г.
* * *
Иду по оживлённой автостраде,
Вернее, по обочине иду.
Мне, как всегда, с утра куда-то надо… —
Спешу, звоню в мобильный на ходу.
А мимо, с шумом, тачки пролетают,
А в них — людишки, тоже все спешат…
И каждым движет самая простая,
Живая, неспокойная душа.
И я во всём стараюсь видеть душу —
Любой предмет люблю одушевлять.
Согласен с тем, что «и у стен есть уши»,
И, что авто не слушает руля…
Всё неспроста… всё в мире для чего-то…
И нам природа знаки подаёт…
И, может, впереди за поворотом,
Нас ждёт в судьбе какой-то поворот?
А, может, там — нам жизнь глаза откроет,
Взяв нас за шкирку, как слепых котят,
И в наших душах вытравит героя,
И нам в бокал подсыплет смертный яд?
Иду по трассе… вдруг, и как-то сразу,
Звук тормозов мне в уши прокричал,
И на дорогу, с кузова КАМАЗа,
Упали два обычных кирпича.
Два силикатных, белых и добротных,
С пустотами расщелин на боках —
На стройку мчались, чтоб в шеренгах плотных,
Лечь в кладку дома, враз и на века…
У них, с рожденья, есть предназначенье —
У них своя кирпичная судьба…
Они — как мы… не ведая паденья,
Живём с восторгом детским на губах…
Но вот они упали на дорогу —
Я видел страх, сдавивший им бока…
Какой-то миг… чуть-чуть… совсем немного… —
По ним прошлись шипы грузовика. —
Их, раздавив на мелкие осколки,
Оставив легковушкам добивать,
Ушёл КАМАЗ, ушёл голодным волком,
Как будто больше не желал их знать…
И я ушёл, уехал на маршрутке —
Дела, дела, проклятые дела…
Нам жизнь дана, как будто ради шутки,
А — умираем…- шутка не прошла…
В тот день, не помню: чем и — занимался, —
Не зачерпнуть из памяти до дна…
И только миг в ней крепко прописался —
Дорога… вечер… белых два пятна…
5 июля 2008 г.
* * *
Вновь настали «собачьи» июльские дни –
Правит Сириус в небе, двойная звезда.
Почему-то вяжу нехорошее с ним –
Так и зреет на сердце тоска и беда.
Вот и негры, затерянных диких племён,
Всё про Сириус знали, боялись его…
Я подавлен, от жизни судьбой отлучён,
И не ладно в душе у меня оттого.
Я от боли душевной лекарство ищу,
Благо – нынче аптеки повсюду и сплошь.
Понаделали мазей любому прыщу,
И сейчас без лекарства уже не умрёшь.
И бреду я за спиртом в одну из аптек,
А толкает на это – двойная звезда…
Лишь теперь в телескоп разглядел человек –
То, что негры забитые знали всегда…
И слывёт, что звезда из созвездия псов,
Для пропащей души – словно Цербер в аду… -
Для ворот идеальный и крепкий засов –
Оступлюсь… и назад ни за что не пройду…
Это только Вергилий умел укрощать
Пса цепного, готового нас растерзать,
Ну, а Данте увидел и нам завещал,
И сумел обо всём нам в стихах рассказать. –
Ком земли запустив в ненасытную пасть,
Показал: овцы – целы, и волки – сыты…
Почему же порой мы боимся упасть
В жар объятий… пугаемся чувств высоты?
Вновь собаками травят меня эти дни –
Скукота, от которой не сыщешь пилюль.
Это древние греки, узнал я из книг,
Звали пёсьими днями весь месяц июль.
А у нас в это время, и лишь раз в году,
Расцветает в лесу необычный цветок…
Что ни год, собираюсь: пойду и найду…
Что ни год – забываю… и, видно, не срок…
Вот опять за цветком не отправился в лес,
На Ивана Купалу… потерянный год…
Боль душевная снова дала перевес…
И бреду я лечиться от этих невзгод.
Взял бы водки, да цены взвинтил магазин,
Так, что даже девчонки за спиртом идут,
Что – дешевле… я вижу, что я не один…
Всем живётся хреново, и многие пьют.
Я напьюсь, в неудачах кого-то браня,
Я древнее, чем древние негр или грек.
Ну, а Сириус в небе смеётся с меня:
Все несчастья твои – на Земле, человек.
7 июля 2008 г.
* * *
Всё травой поросло — и луга заливные и балки,
Травы, травы по пояс, цветут полевые цветы.
Никому не нужны, пропадают, и как же мне жалко —
Ни на сено не косят, не пишут с натуры холсты…
Ни души на окрест, как же вымер мужик деревенский!
И, наверно, сюда наш Макар не гоняет телят.
Я стою здесь один, со своею печалью вселенской,
Лишь УАЗ мой — со мной, да и он вдруг потупил свой взгляд.
Мой трудяга УАЗ, зарулил я тебя в бездорожье,
Не об этом ты грезил, ты видел бульвары Москвы.
Но зато мы с тобой любовались пшеницей и рожью,
Мы сегодня с тобою заехали в море травы.
С облаков — ты, наверно, как кит, на волнах отдыхаешь,
Ну, а я, так и вовсе совсем ни на что не похож.
Твой мотор остывает, и, кажется, мерно вздыхает,
Иль то мне всё вздыхается? Впрочем, меня не поймёшь…
Не поймёшь меня ты… почему я тебя не ласкаю,
Ты совсем ещё новый, а я не жалею тебя.
Просто жизнь у меня, как бы лучше сказать? — никакая…
Дай, тебя я поглажу, мой друг, по капоту, любя.
Несмотря ни на что, мы с тобою хорошие парни!
Не везёт нам немного, но, видно, такая судьба.
Кто сказал, что мы жизнь прожигаем с тобою бездарно?
Ты ведь, брат — внедорожник… моё же жилище — изба…
От рождения так! И не надо, не надо, не надо…
Ну, давай вот не будем кого-то с тобою винить...
А окинем луга восхищённым и радостным взглядом:
Ах, какое же счастье — вот это всё видеть и жить!
8 июля 2008 г.
* * *
Ты говоришь, что души улетают,
И все они живут на небесах?
Тогда давай немного помечтаем,
Как раз возможность – полночь на часах.
А нам не спится, мы разговорились,
Я предлагаю души поискать. –
Пойдём во двор, там звёзды засветились
На небесах, такая благодать!
Постой-постой! Так это наши души!
Да, так и есть… и что тут говорить?
Ах, сколько их! Но, всё-таки, послушай,
За столько лет могло и больше быть…
Но – вот, смотри, по небу покатилась,
Ах, как красиво, новая звезда!
Но, то ли ей разбега не хватило,
Не зацепилась в небе навсегда.
Погасла, всё, и нет её на свете,
А ведь была… ну, как же, как же так?
Нет, есть она… но просто нам не светит,
Она ушла, как многие во мрак… -
Они – все там, все там, на небе, души…
Ты посмотри – какая темнота!
Вот почему нас тьма всё время душит,
И так пугает всех нас высота!
Всё это чьи-то души нас «изводят»…
Неужто, правда, нас задует тьма?
Мы днём уйдём, при солнечной погоде,
Нам свет поможет, не сходи с ума…
Ну, а пока, а то – договоримся,
Пойдём же спать, да-да, банально – спать.
Мы целый век куда-то всё стремимся…
А нам и здесь такая благодать!
9 июля 2008 г.
* * *
У меня, из туалета,
Замечательнейший вид!
Хорошо в деревне летом…
Край наш тем и знаменит!
Дверь открою нараспашку —
Ну, и чем вам здесь не Крым?
Залетит ко мне букашка —
Посидим, поговорим.
О величии России,
Да о прочих пустяках…
Я скажу, что жду мессию —
Кто б принёс в жару пивка…
Самому — и лень, и «в падлу» —
Надо бриться, уши мыть,
Сесть в УАЗ, что равен «шатлу»,
На орбиту выходить… —
Как событье, для деревни —
Скажут: снова полетел…
Встречу спящую царевну,
Спит со всеми, кто б хотел…
Залетает очень часто
К ней подружка на метле.
Кто они мне? Просто — здравствуй…
Просто с ними веселей…
Поболтаем-поболтаем,
Да расходимся себе.
Вот такая жизнь простая,
И живу себе в избе.
Даже есть и лаз под хату,
Присмотреться в этот лаз:
Дом — на курьих, на мохнатых
На ногах стоит подчас.
Так бывает, если кошка
Или курица под дом
Забежит, с какой-то крошкой…
Вот, как в сказке, и живём…
Никуда не собираюсь,
Да, и нас нигде не ждут…
Настежь двери открываю,
И мечты в полёт зовут…
11 июля 2008 г.
* * *
Я, ребёнком, начитался сказок…
Взрослым стал, а в сказки слепо верю,
Правда, в сказке не бывал ни разу,
Не нашёл я просто в сказку двери.
Папа Карло дверь холстом завесил
И живёт себе… как так и надо.
Даже не возникло интереса —
Что за дверью? И не ищет клада…
Не по мне — таким быть безразличным,
Быть таким я просто не желаю.
Всё, что хоть немного симпатично,
У меня желанье вызывает:
Завладеть, пощупать, прикоснуться,
Наложить волнительную руку!
Как же в сказке хочется проснуться,
И, как сон, припомнить грусть и скуку…
И от счастья, чуть не разрыдаться,
Радуясь, что беды лишь приснились…
Мне бы в сказку… пропишите вкратце,
И во мне б все страхи усмирились.
Может быть, мне сказки не хватает,
Потому я злой и саркастичный?
И, без сказки — жизнь моя пустая,
И совсем не видно жизни личной.
Мне хотелось сказочного чувства,
Быть героем, рыцарем, поэтом.
Я не знал, что сказки лишь — искусство,
Выдумка, как многое на свете.
14 июля 2008 г.
* * *
Я почему-то очень популярен
У всех ворон и прочих мелких птиц.
Петух и тот, по-птичьи солидарен,
И куры больше не несут яиц.
У всех, похоже, лишь одна забота —
Куда бы мне уверенней насрать?
Заходят в тыл, хитрят, и гадят с лёта —
Набрались самолётам подражать.
Петух с утра приводит весь курятник,
И дружно гадят все мне на крыльцо.
И, как орёл, ну, минимум — стервятник,
Петух серьёзным смотрится бойцом.
Не знаю, где ему я не досыпал?
А, может, надоело кур топтать?
И он орёт, горланит песнь до хрипа,
И не даёт мне утром подремать.
Кричит: вставай и зацени картину! —
Да, он — художник, в смысле — подосрать…
Ну, что сказать? Скотина не скотина?
Петух — и всё… и нечего сказать…
С крыльца сметаю, гляну на машину:
А здесь мне мстят всё время воробьи…
И в вороватом взгляде воробьином
Я вижу сплошь работников ГАИ.
Они мне мстят за знание дороги
И за мою, по правилам, езду,
За то, что я не кланяюсь им в ноги
И даже их не вижу на ходу…
Ну, а вороны бьют совсем нежданно… —
Люблю, бывает, в парке побродить,
А вороньё, заметил, как нестранно,
В местах прогулок любит гнёзда вить.
Ну, не люблю я пение воронье…
Когда б им петь дуэтом с петухом,
А так — не то… фальшиво, как спросонья…
Такое слушать просто мне в облом.
И мне, за это, не бродить по парку,
Ведь парк и создан — только для ворон.
И отсыпают мне они подарков,
Со всех ветвей они мне шлют поклон.
Опять привычно мою я машину,
Да и бельё не трудно отстирать…
Ну, а петух? Он просто не мужчина…
Ну, что ж… цыплят по осени считать…
16 июля 2008 г.
* * *
Вике
Ты мне желаешь вновь спокойной ночи,
От широты своей большой души.
Тебе, и, правда, подошло бы очень
Вести «Спокойной ночи, малыши!»
Ну, да – детишкам телепередачу,
«Спокойной ночи» им своё желать,
Никто из них, я знаю, не заплачет,
И «засопит», кто и не думал спать.
Так голос твой их должен убаюкать…
Меня-то он баюкает всегда!
Хотя тебя я слушаю без звука,
И голос твой я просто угадал.
Ты вся в субтитрах, я тебя читаю,
И нежность, ласку чувствую твою.
Я, как ребёнок, сладко засыпаю,
И слышу песню: «Баюшки-баю».
Давай, скажи, что ты сама такая,
И всё без слов ты можешь угадать.
А ночь сама на фразу намекает:
«Спокойной ночи»… спать… пора бы спать…
20 июля 2008 г.
* * *
Я в деревне живу, у меня развлечений не много…
Наблюдаю природу и слушаю пение птиц.
Жду от моря погоды, хотя до него, как до бога… -
Море – где-то в мечтах, средь знакомых невстреченных лиц.
Выхожу я на улицу, взглядом ищу перемены.
Ничего не меняется, тот же расхлыстанный вид.
И, какое там море? Мне море давно по колено…
Сяду я на скамейку под сень заскучавших ракит.
На траве у двора восседает чужая гусыня,
И кричит, и кричит, и зовёт своего гусака.
Из подворья соседа, слышна мне его голосина,
Знать, он ей отвечает: - Прости, не пускают пока…-
Это, видно – любовь… по-другому назвать не умею, -
Бросить стадо своё и прийти за четыре двора…
Лишь безумная страсть вовлекает в такие затеи…
Что ж, гусыня, желаю ни пуха тебе, ни пера…
Ведь зарубят тебя, я уверен, под праздник зарубят,
Раньше срока пошлёпаешь лапками ты в холодец.
Эта сука-любовь и тебя, как и многих, загубит,
Неужели людских ей уже не хватает сердец?
Разбивая сердца, оставляя на чувствах ожоги,
Иногда, лишь любовь не даёт нам совсем умереть.
Я в деревне живу, у меня развлечений не много…
Хорошо бы на море ещё хоть разок посмотреть…
20 июля 2008 г.
* * *
Я становлюсь, наверно, старым —
Я ко всему давно привык.
И словно отблески пожара,
Мой незатейливый язык.
Стихи… — что это слово значит?
В нём тишь какая-то слышна…
Да, в жизни всё теперь иначе…
И в речь приходит тишина.
Замолкли песни и молитвы,
Душа не просит, не поёт.
Так, в бранном поле, после битвы,
Трава тихонечко растёт.
Такая тишь… по-деревенски,
Когда порой лишь петухи
Порвут ночной покой вселенский,
И снова слышатся стихи.
И я стихами затихаю,
Затихну скоро и навек…
О чём, конечно же, вздыхаю,
Как всякий смертный человек.
26 июля 2008 г.
* * *
Господи, хочется плакать…
Горько, обидно до слёз…
Стал я, наверное, раком,
Тянущим проклятый воз…
Все меня в спину имеют,
Всем я стою, словно кость
В горле, и кажется, зреет
В каждом какая-то злость…
Что ж, получил по заслугам…
Свиньям швырял жемчуга,
Их стихотворным потугам
Часто давал по рогам.
Хватит, довольно учений,
Каждый пусть учится сам…
Каждому – горечь мучений,
Строить и рушить свой храм…
Пятимся, пятимся задом,
Задом займём высоту.
Мне ведь спасться не надо,
Также почти как Христу.
Мне засвистать остаётся,
Раком, поймавшим экстаз,
Песню про то, как колодцы
Все заплевали у нас.
Больше никто не напьётся,
И не советую пить.
Даже в пустыне колодцы,
Мы не умеем хранить.
Значит, эпоха верблюдов –
Могут идти без воды.
И поцелуем Иуды,
С жаром, плевать мне под дых.
Что им, горбатым, пустыня?
Видятся им миражи.
И, с головами – как дыня,
Сладостно зреют во лжи.
Всех их могила рассудит,
Всех их забвеньем простит…
Ведь невозможно верблюда
В ушко иглы провести.
Ну, и о чём я тоскую?
Есть ли о чём горевать?
Раки ведь где-то зимуют?
Время пришло зимовать.
28 июля 2008 г.
* * *
Мне не нужно о прошлом твоих откровений,
Мне намного спокойней в неведеньи жить.
Я сегодня такие заделал пельмени…
Вот скажи, ты умеешь пельмени лепить?
Интересно, какая ты будешь хозяйка?
Если надо, пельмени лепить научу.
Ну, а в чём-то я лучше останусь «Незнайкой»,
Потому что о чём-то я знать не хочу.
Я брезгливый ужасно, особенно к пище,
Ты такой аппетитный и вкусный кусок.
Ну, какой в этом кайф, если взгляд мой отыщет
На тебе хоть малейший чужой волосок?
Так не порти же мне аппетита сегодня.
Ну, давай-ка, записывай лучше рецепт:
Взять муки, два яйца, и воды не холодной,
Тесто лучше готовить всегда на яйце.
Фарш накрутим, добавим лучку и посолим,
Здесь по вкусу, немного приправ, поперчим.
Ну, а дальше старайся лишь… вольная-воля…
Или тесто раскатывать тоже учить?
В общем, ты поняла, без пельменей не будем…
Мяса только возьми, приходи, научу.
Вот за что ты меня называешь паскудой?
Просто я откровений твоих не хочу.
29 июля 2008 г.
* * *
Марине (Булавке)
своеобразный ответ на стих «Любил ли ты?»
Любил ли я? А, может, не любил?
И что любовью можно называть?
Любовь себе я просто сочинил…
Ну, да… и так могу сейчас сказать…
Страдал, мечтал, кого-то ревновал,
Свиданий ждал, искал случайных встреч.
И очень многим руки целовал…
Да, только руки, лишь об этом речь… -
Обычный жест внимания… порыв…
В поту и шуме пьяных дискотек.
И лишь за танец тем благодарил,
За то, что был со мною человек.
Любил ли я? А, может быть, спросить:
А где любви понятию предел?
И если в жажде хочется мне пить —
Нелепо думать о любви к воде…
Я жадно пил… как будто бы навек
Хотел напиться… словно бы верблюд.
Я в те мгновенья был не человек,
Но это дело нескольких минут.
И я опять в пустыню уходил…
И шёл, и шёл, преследуя мираж.
Я от рожденья был всегда один,
Мою любовь не купишь, не продашь.
Любил ли я? Опять-таки вопрос:
А есть ли те, кто могут подтвердить
Мою любовь? – ведь я её унёс
Навек с собою, вздохами в груди.
И мне любовь приносит только боль!
И я другой любви пока не знал…
По сути дела, голым был король,
Настолько гол, что тихо замерзал.
Да, так и в каждом… каждый одинок…
В любом из нас живёт такой король…
Любовь придёт, её настанет срок!
Но как назвать любовью эту боль?
29 июля 2008 г.
* * *
В магазинах одни сигареты «Полёт»… -
Помню, друг иногда приходил подымить.
Как давно это было… как время идёт…
Пел Высоцкий для нас: «Друг, оставь покурить…»
И со стен улыбались одни мертвецы:
Башлачёв и Высоцкий, Есенин и Цой.
Все они мне, по духу, годились в отцы,
Вот от них я на свет и явился такой…
Комнатушка в общаге… весёлая жизнь…
И привычка моя — никого не впускать.
Закрывался всё чаще, как будто «на бис»,
И любил бесконечно о чём-то мечтать.
Только друга впускал, с ним любил поболтать,
Он один вызывал у меня интерес.
От других я мог слышать лишь: «Мать-пере-мать…»,
Что имело в моём отношении вес…
Ну, а друг о религиях вёл разговор,
И в Бутусове видел — ну, чуть не Христа.
И тогда возникал нескончаемый спор,
Вызывавший эффект разводного моста… -
Но «сближали» и звёзды и линии рук —
Хиромантия — это любовь навсегда!
Астрология тоже — наука-наук!
И гитара… и Цоевы «Струн провода…»
А теперь у меня нет уже и друзей…
Только ночь, только вечное небо в огнях…
Но летаю в мечтах, по привычке своей,
И остался лишь этот полёт у меня…
1 августа 2008 г.
* * *
«Всё не так и всё не то…
Когда твоя девушка больна.»
В. Цой.
А я вчера совсем душой раскис…
Не выдержал, сходил – купил вина.
Во мне какой-то потерялся смысл… -
Сюжет по Цою – «Девушка больна»…
Да, всё по Цою… та же ерунда…
И лишь чуть-чуть чего-то своего.
Ты не больна… ты просто, как звезда,
Взлетела в небо, только и всего.
Тебя понёс по небу самолёт… -
Когда б ты знала – как я их боюсь…
Я сам летал, и мне пока везёт…
Возможно, я во всём такой же трус?
Я целый день смотрел на небеса,
И слушал передачи новостей.
Себя, конечно, накрутил я сам…
Всё – ты, с полётом, с Англией своей…
Ты улетела… ты теперь уж там…
Но я душой не перестал болеть.
Там – кавалеры… я им не чета…
Да и тебе назад ещё лететь…
4 августа 2008 г.
* * *
Я когда-нибудь скоро,
К тебе лишь дождями приду…
Испарюсь, улечу и совсем затеряюсь в веках.
Ты подставишь ладони —
Я их целовать припаду…
Только снова
Меня
Не удержишь ты
В жарких руках.
Я опять испарюсь
На неделю, на месяц, на год —
Я не знаю — насколько…
Но верю, что скоро вернусь!
Ты услышишь мой голос,
Который тебе пропоёт,
Под мелодию ветра,
Мою бесконечную грусть.
А зимою я снегом
Всю землю тебе завалю!
Вот тогда разыщи ты меня средь снежинок сама.
А разыщешь — слепи…
Я с тобой до весны простою,
Как простой снеговик,
Если будет холодной зима,
Если кто-нибудь снова
Меня и таким не убьёт,
Ради шутки, разрушит…
Ну, знаешь, прости ты всем им…
Ты прости их за всё…
Я и сам был такой идиот —
Мог кого-то ударить,
Особенно, словом своим.
А, быть может, однажды —
К тебе я из крана прольюсь,
И омою тебя, да и жажду твою утолю.
Я к тебе тёплым душем
Повсюду едва прикоснусь —
Ты поймёшь, что тебя
Я всё так же
Безмерно люблю.
И ты выйдешь из ванной
Невинна, свежа и чиста,
И поймёшь, что с тобою —
Я буду всегда и везде.
Ты поверишь в меня…
И, уже на примере Христа,
Я водою прольюсь…
Ты пойдёшь и пойдёшь по воде…
7 августа 2008 г.
* * *
Прими за правды чистую монету:
Мои слова не нужно отмывать.
Слова приходят платою поэту,
Я эти деньги перестал считать…
Я не коплю слова, не собираю,
Я их бесплатно людям раздаю.
Не Робин Гуд… бывает, посылаю
Кому-то брань заборную свою.
Давно всему на свете знаю цену,
Порой скупым бываю на слова.
Не покупаю дружбы за бесценок
И важных слов не прячу в рукава.
И я сорить согласен жемчугами
И лепетать восторженную муть
За счастье — сделать радость милой даме,
В глазах, от счастья полных, утонуть.
И пусть порой пусты мои карманы,
Я баснословно, сказочно богат!
Я заплачу… не бойтесь… я достану…
В моей душе зарыт огромный клад!
9 августа 2008 г.
* * *
Козлик, старый и безрогий
Еле-еле тянет ноги.
Козлик наш решил жениться
И бредёт к врачам в больницу.
Он врачей просить собрался
Сделать так, чтоб он бодался,
Приписать каких-то мазей
Чтоб на лоб ему намазать,
Дать лекарств, чтоб снова рожки
Отросли, хотя б немножко.
А его в регистратуре
Стали вдруг учить культуре:
«Здесь нельзя козлам лечиться —
Это детская больница!
Шёл бы ты к ветеринару! —
Так ему и дали жару, —
Глупый-глупый ты козлина,
Ты же женишься, дубина!
Будешь снова ты рогатым…
Не вводи себя в растраты!»
Ничего не понял козлик,
И сказал: «Какие козни!
Нас козлов нигде не любят…
Эх вы, люди, как же грубо!»
10 августа 2008 г.
* * *
Вовка ходит с пистолетом
И пугает малышей.
Плачет маленькая Света…
Я ж не маленький уже!
Это детская игрушка,
Этот Вовкин пистолет.
У меня два танка, пушка,
Пять солдат и шесть ракет.
Я в песке нарыл окопов,
Разместил свои войска —
У меня военный опыт,
Не возьмёшь меня никак!
Что же, Света, ты за плакса?
В детском мире, для детей —
Пистолеты из пластмассы,
Все зверюшки без когтей —
Не стреляют, не кусают,
И не режет даже нож!
Ты же девочка большая,
Скоро в детский сад пойдёшь!
10 августа 2008 г.
* * *
Радуйся, радуйся, Равви!
Всё начинает сбываться…
С детства — мечтанья о славе,
С детства — желанье подраться.
Ну, а за правду не жалко —
Бедное грешное тело.
Слава — она приживалка,
Любит отважных и смелых.
Сколько их, сколько их, боже!
В каждом беснуется злоба.
Корчат ужасные рожи…
Ты их прости, твердолобых.
Просто они — фарисеи,
Книжники, жалкие люди.
Да и у нас, грамотеев,
Кастинг на место Иуды.
Было и будет такое…
Радуйся, радуйся, Равви!
В мире не будет покоя…
Отче — и тот нас оставит.
Что же ты зришь, Иисусе,
С этой вершины распятья?
Жалкие, слабые трусы
Все твои сёстры и братья.
В маленьком-маленьком мире,
Сжатом в безликое стадо,
Был ты, с рождения, сирым…
Правды им тоже не надо…
11 августа 2008 г.
* * *
Скажи мне, друг, ты помнишь этот год?
Висел над нами конский хвост кометы,
И будто конь, размером с небосвод,
По небу мчался, быстрый, как ракета.
Да, это был огромный чёрный конь,
Весь в звёздных яблоках, и с белой гривой.
И так хотелось запустить ладонь
Мне — в эту гриву, млечного разлива…
И оседлать коня, и отвернуть
Какой-то рок, нависший над планетой.
Мы всем приметам верили чуть-чуть
И нас пугала странная комета.
Казалось, мы — избранники судьбы,
И будет вскоре что-то со страною,
И всё на свете встанет на дыбы,
И этот знак небес — перед войною.
Прошли года… немало лет прошло,
А мы как будто что-то пропустили —
Мы не дождались самых важных слов,
Всё не о том нам звёзды говорили.
Прожили жизнь бездарную свою,
Да, жизнь была, обычная, земная.
И пули войн до нас не достают —
«Кому — война, кому — как мать родная…»
Но даже эта фраза не про нас —
Мы далеки от войн по положенью.
Мы в стороне от всех дорог и трасс,
Судьбой, с рожденья, преданы забвенью.
Ну, что же, друг… и это хорошо,
Что жизнь у нас идёт довольно гладко.
Я ничего плохого не нашёл…
Раз живы мы… то, значит — всё в порядке…
12 августа 2008 г.
* * *
Бутылочный штопор дней десять лежит под рукою…
Такая тоска, никакого желания жить.
И только лишь штопор, иглою своей винтовою,
Во мне помогает какие-то чувства открыть.
Душа огрубела, покрылась какою-то пробкой,
Торчит, словно пробка, пустая моя голова.
Не видно души… и опять начинаю раскопки —
Тяну из себя, как обычно, пустые слова…
Колю и колю в огрубевшую душу иглою,
Ищу и ищу неподдельные чувства в себе,
И льётся порою из раны хоть что-то живое,
Слова превращая в крылатых живых голубей.
Как джин из бутылки, как птицы на волю из клетки,
Слова вырываются радостно и высоко.
И в этих словах, я — наивный смешной малолетка,
Который скрывается где-то во мне глубоко.
Как хочется жить, как же много хорошего в мире,
Как хочется встретить и первую в жизни любовь!
Я ради такого, согласен на новые дыры —
Душой огрубевшей, я просто не чувствую боль!
Колите и режьте, впивайтесь когтями, зубами —
Я сам помогу и подставлюсь щекой под удар.
И жадно ловите, как рыбы, немыми губами,
Живые слова, мой последний вам, искренний дар.
15 августа 2008 г.
* * *
Все ушли… не куда-то, а в память мою —
Словно в прятки играем… я начал считать…
Открываю глаза — одиноко стою… —
Никого… все попрятались… будем искать…
Только, как не ищи, не найдёшь днём с огнём…
Значит, это — не «прятки»… другая игра…
Как же всем им не тесно в сознаньи моём,
Как не гонят друг друга метлой со двора?
Всё во мне уживается, помню про всех —
Лица, фразы, поступки, привычки, дела.
Все, живые и мёртвые, все как на грех,
Все стоят друг за другом, как хаты села.
Да, села, что давно поросло бурьяном
И порушено всё — не видать ни души…
Но я помню его, и во мне — как кино
Иль какой-то рассказ… хоть садись и пиши…
Вот, бывает, сажусь и слагаю стихи…
Да, и, правда… а, что одиноко стоять?
Знать, у бога игра… вот сочтёт мне грехи —
Вот и я побегу… побегу догонять…
16 августа 2008 г.
* * *
Я сам себя, как рыбку золотую,
Освободил от всех сетей любви.
И буду помнить девочку простую,
Сказавшую мне ласково: «Плыви».
И я уплыл, пообещав, по зову,
К ней возвращаться и во всём служить.
Но не дождался от неё ни слова —
Она сумела молча позабыть.
А я проник в глубины океана
И отыскал сокровища морей.
И что угодно я теперь достану
С моих глубин для спутницы своей.
Но нет её… кругом одни земные
Мне попадались девочки в пути.
А я такие видел сны цветные
И всё хотелось сны свои найти.
И я смотрел округлыми глазами
Из волн своих на божий мир земной.
Глаза мои, вдруг скоро, как-то сами
В усмешке стали щуриться порой.
Кому служить в подлунном этом мире?
Любимой? Детям? Матери своей?
Нам знак служенья вешают, как гирю,
На шею, с детства в обществе людей.
Нательный крестик — чтоб не забывали
Про долг и подвиг бедного Христа,
Чтоб не заплыли ни в какие дали…
Да и любили отчие места.
Любили морды сытые правительств,
Любили грязь дорог и нищету,
И на пороге божьих представительств,
Поклоны били пленному Христу. —
Давно зажатый в рамки и обряды,
С такой надеждой смотрит он на нас.
Но нам Христа свободного не надо,
Мы, от стыда, не поднимаем глаз.
А нам бы просто, просто научиться
Служить себе до окончанья дней,
От всех сетей навек освободиться
И плыть к какой-то радости своей.
А радость каждый сам себе отыщет:
Одним — работа, а другим — семья,
Кому — «лимон», ну, а кому-то — «тысча»…
У всех запросы и мечта своя…
17 августа 2008 г.
* * *
Моя душа, в истории своей —
Большая неспокойная страна.
В ней всё не так, не так, как у людей,
В ней столько лет уже идёт война.
Я потерял так много на войне…
За что мне доля — вечно хоронить?
Не воскресить убитого во мне…
Но всё цела связующая нить,
Что словно кабель дедовских времён,
Когда в бою решала много связь…
Я хрупкой нитью к людям прикреплён
И лишь бы эта нить не порвалась.
Мне важно знать, что я не одинок,
И я решусь на самый важный бой…
И надавлю с улыбкой на курок,
И снова что-то сделаю с собой.
В душе моей сожжённая земля —
Прошла любовь пожарами по мне.
Но я засею новые поля,
Я закалился, выстоял в огне.
Я убеждён — война была нужна,
Зачем-то нужен миру я такой…
И пусть идёт, идёт во мне война,
И будет завтра самый важный бой,
Я не погибну… я за мир в стране…
Утихнет бой… и только — жить да жить…
Я не погибну на своей войне…
Меня придут когда-нибудь убить.
19 августа 2008 г.
* * *
Брожу один среди чужих людей… —
Живу неделю в Праге иль в Тиму.
И мне хватает этих быстрых дней —
Я столько лиц с собой в душе возьму…
Я буду помнить милых пражских дам… —
Они, и, правда, очень хороши!
В отеле «Dum» нормальная еда… —
Я есть люблю… со смаком… от души…
И запивать еду сухим вином…
Ах, что за цены в Праге на вино!
Но я простой российский агроном —
Мне, по деньгам, не многое дано…
В отеле «Dum» терпимая еда,
Официантки — девочки дай бог!
Ещё вернусь я в Прагу, господа,
И только в «Dum»… — есть повод и предлог…
Но я — в России, на полях, в Тиму —
Сейчас в Тиму я первый агроном…
Ну, так бывает… месяц, и — поймут…
Поймут, что зря мне выдали диплом…
Какой я к чёрту, к богу, агроном?
Я лишь поэт… ну, ладно… помолчу…
Я вам засею всё… но мне — в облом…
Всё ради Праги… очень уж хочу…
Я помню лица… я неделю жил…
Я жил неделю… верите? Плевать…
Плевать на всех… я Прагу полюбил —
Меня пражанки стали узнавать…
Знать, не последний… нравиться могу…
Да, я не вру… заметил, подсмотрел…
Они живут, живут в моём мозгу…
Я расстоянья эти все имел…
29 августа 2008 г.
* * *
Ношу обычно на одном брелке
Ключи от дома, офиса, машины.
Держу брелок синицею в руке,
Любуюсь в небе клином журавлиным.
Встречаю осень в городе чужом.
Над ним летают часто самолёты.
Они кивают мне своим крылом,
И я опять мечтаю о полёте.
Дорога в небе прямо надо мной —
С Москвы — на юг, в полёт за журавлями.
И я сорвусь когда-нибудь зимой,
Когда совсем замёрзну в этой «яме».
По сути дела, в «яме» ведь живу —
Не вижу жизни, ничего не вижу.
В «дыре» иль «яме»… в «жопе», иль в «хлеву»…
Но пятый день тону в осенней жиже.
Стекает вся небесная вода
На городок… хотя не город это…
Я приукрасил, впрочем, как всегда… —
Не дело «яму» воспевать поэту.
Районный центр, есть даже карусель,
Я из окна её всё время вижу.
И я себе уже поставил цель —
К ней подобраться как-нибудь поближе,
Подняться ввысь на этом «колесе»,
Поймать за хвост какую-то удачу…
Я не хочу, не буду жить как все…
Я буду жить, но как-нибудь иначе…
Брелок с ключами выложу на стол —
Скажу: «Возьмите, больше не играю…
Чуть-чуть с ума я с вами не сошёл,
Съезжает крыша… вечно забываю —
Приду домой и всё хочу брелком
Открыть квартиру — кнопкой, как машину.
Боюсь, я стану с вами дураком…
Усталость… нервы…» — да найду причину…
14 сентября 2008 г.
* * *
Вы пошутили, улыбнулись,
Когда я путался с ключами…
И ловким жестом намекнули —
Как открывать замки ночами… —
Легко, без всяких нареканий,
Достали ключик на верёвке —
Один лишь ключ у Вас в кармане,
От однокомнатной «хрущовки»…
Я Вам скажу, по всем приметам,
Вы, видно, женщина простая…
Ну, а верёвка, для поэта,
Почти цепочка золотая…
Пойду куплю себе верёвку,
Покрепче, может, пригодится…
Нет ни на что во мне сноровки,
Сподобил бог таким родиться…
15 сентября 2008 г.
* * *
И зачем я в сумку с ноутбуком
Положил кусок свиной грудинки?
Третий день давлюсь тоской и скукой,
А от сумки — запах вечеринки…
Ноутбук вожу с собой в машине,
И, в салона замкнутом пространстве,
Всё никак тот запах не простынет,
И толкает вновь меня на пьянство.
И бороться с запахами сложно —
Если рядом женщиной запахнет,
Сразу же с тоскою невозможной,
От желанья, сердце во мне ахнет:
Ах, какая женщина, какая!
Ах, какая вкусная грудинка!
Я желаньям слепо потакаю,
Жизнь моя, как старая пластинка…
Закрутил, затёр себя безбожно,
Заскрипел и чистота пропала…
Но от жизни пахнет невозможно…
Я живу… но мне всё время — мало…
18 сентября 2008 г.
Не всё коту Масленица (акростих)
Не везёт мне что-то в этой жизни…
Если верить разным колдунам,
В прошлом был котом я, и капризным —
Спал и ел сметану на блинах…
Ёлки-палки, в двадцать первом веке,
Кажется, завидую котам!
Отчего же стал я человеком?
Так и жил бы я всё время там —
У хозяйки, миленькой девчушки,
Мне и не до кошек было с ней…
Ах, как я любил её веснушки!
Сколько было светлых ясных дней!
Лежебока, я стонал от счастья…
Если б это время повторить!
Но, увы… мы над собой не властны
И судьбу не в силах изменить…
Цель моя — дожить вот… а потом…
А потом… родиться вновь котом…
3 октября 2008 г.
* * *
Я считаю прожитые дни
По пустым бутылкам от вина.
Не читаю ни газет, ни книг,
И качаюсь лодкой на волнах. —
На цепи, привязан к берегам,
Скучным и не радующим глаз.
Ну, а мне так хочется в бега —
Оторваться в жизни хоть бы раз…
Как же манят волны и зовут,
Как же искушают душу мне…
Ну, а мимо лодочки плывут,
И живут, и счастливы вполне…
Я — не лодка… зря я сочинил…
Фантазёр, мечтатель, дуралей.
А теперь ещё вот и запил —
Целый ряд пустых и тусклых дней. —
Я считаю прожитые дни
По пустым бутылкам от вина.
Пустота газет и, даже, книг
Исчерпала душу мне до дна.
Всё отдал, иссяк и пересох,
А душа не терпит пустоты.
И Господь мне, кажется, помог,
Бог нас любит так же, как цветы… —
Вот, как мы, цветочки на горшках
Поливаем иногда водой,
Так и Бог, ведь всё в его руках,
Мне послал живительный запой.
15 октября 2008 г.
* * *
Я столько лет уже пишу стихи,
Что есть средь них – ровесники подружкам…
Я не гожусь им, правда, в женихи,
Но так люблю их всех, как дед старушку,
Такой любовью, тихой и простой,
За теплоту в общеньи и поддержку…
Да, я не дед и, даже, холостой,
Но я — никто… в простонародье — пешка…
Хотел я выйти в люди, а потом…
Потом — не знаю… что угодно Богу…
Но Бог, наверно, и не знал о том
И не пошёл Господь мне на подмогу…
Я так смешно смотрюсь со стороны —
Ни в рамки, ни в ворота не влезаю.
И я решал уехать из страны,
Но я другой такой страны не знаю…
Везде я буду странным существом,
Мой лепет здесь хоть кто-то понимает.
Я русский — словом, делом, естеством,
Моя душа без Родины — немая.
Я ей не нужен… мне она нужна…
Она поймёт, когда-нибудь, надеюсь,
Что мне она — невеста и жена,
И я, конечно, ею овладею.
А я к ней шёл, из кожи даже лез,
Хотел запеть, а прокричал павлином —
Орал стихи под музыку и без,
Ещё одной прибавилось морщиной… —
Куда я лез? В артисты и певцы?
Какая чушь… искал себя в шансоне…
С такой, как я, ободранной овцы
Смеются все… ну, значит, вышел в кони…
Ну, точно — конь… вот, правда, буквой «ГЭ»
Ходить я почему-то не умею…
Во мне вовек не жил интеллигент,
Я — не фигура… да, и не жалею…
Я вот такой, нелепый и смешной,
Как говорят, совсем не Басков Коля…
Да, Коля рядом не стоял со мной!
Но я не гордый, пусть стоит, позволю…
Зачем ровнять поэта и певца?
Я лишь хотел чуть ближе быть к народу.
Не уронил ни слова, ни лица,
И лишь пошёл на поводу у моды.
Моя беда — мой голос слишком слаб,
Я, как Нерон, не заставляю — слушать…
Я не рождён в семье богатых «пап»,
Но я спою, а вы заткните уши!
Заткните уши, как во все века,
Таким простым, наследным ловким жестом…
Ведь мы умеем сделать дурака…
И дать понять… и указать на место…
17 октября 2008 г.
* * *
Я не пьянь, не алкаш… хорошо, что я съездил в Европу —
Там вот я и узнал, что во мне умирал дегустатор.
Я ведь пил для себя… оказалось — практический опыт…
Дегустировал, чувствовал… я от природы новатор…
Знал ведь, что пригодится… иначе, зачем бы мне это?
Но Господь посылает нам то, что действительно надо…
В общем, я пообтёрся, поездил немного по свету,
И теперь понимаю — какие же все у нас гады… —
Оскорбляли меня, насмехались над страстью моею,
А причина банальна… у всех лишь хватало на водку,
Ну, а я сэкономлю на хлебе, я это умею,
Но в спиртном открываю какие-то новые нотки…
Водка — это для русских… ужраться от нескольких стопок —
Никакого эстетства… лошьё, непутёвые хамы…
Ни стихов не читают — не знают: Снопок или Снопок,
Ударенья расставить и то, чуть не целая драма…
Это вы — алкаши… дорогие мои россияне,
Ну, а я — дегустатор, недавно узнал в Сан-Марино —
Там я пил целый день… а потом… вот с Мариной иль Таней?
Да, забыл, перебрал… но, наверное, всё же с Мариной…
Там российским туристам сначала слегка наливают
В магазинах и лавках, берут на живца бестолковых.
Ну, а наши, напившись, уже без разбора сметают
Все ликёры и вина… — ещё бы, так вкусно и ново…
Ну, а я не дурак, я ведь пробовал в жизни такое!
И меня не обманешь и знаю: бурда, а не вина.
В общем, мне пригодился мой опыт… и я, на спиртное,
Ни гроша не потратив, напился вчера у Марины.
18 октября 2008 г.
* * *
Варе Аверигенс(акростих)
Вот думаю всё время: для чего?
А мысли всё толкаются, как дети…
Раскрой секрет мне, Варя… я его
Ещё хочу раскрыть на этом свете…
Совсем я стал нелепым и смешным… —
Наверно, ты заметила, девчонка?
Едва гожусь тебе я в пацаны…
Грешу опять… люблю твой голос звонкий…
И не могу пройти не приобняв —
Рука всё время тянется коснуться…
Ёж, задремавший сердцем у меня,
Всегда к тебе стремится развернуться…
Однажды мы увидимся с тобой —
Йошкар-Ола, Москва иль, даже, Шостка?
Когда-нибудь… наш путь, такой земной,
Добавит нам крестов и перекрёстков…
Ну, я уверен — станешь ты звездой,
Юла, и просто — очень заводная…
Раскрой же мне секрет, сейчас раскрой,
Ответь, пока ещё совсем ручная…
Желаю знать, не знаю — для чего…
Да просто — надо… даже для интриги…
Ещё хочу понять, пока живой,
Ну, что за имя: Варя Аверигенс?
И для чего так сухо и сурово?
Я всё хочу, чтоб было — Снегирёва…
19 октября 2008 г.
* * *
Мне Лизы в жизни не встречались,
Но верю в магию имён…
Мы, именами различаясь,
Звучим как ноты — все в свой тон…
Вчера читал плохую книгу,
О жизни разных маньяков,
О преступлениях, интригах,
Убийствах прошлых трёх веков.
Одна история запала,
Легла извилиною в мозг,
А мне извилин не хватало,
Как не хватало в детстве «розг»…
Меня жалели, мало били,
А надо было б дать шлепков,
К ударам плохо приучили —
Я весь открыт для маньяков,
Наивен и доверчив к людям,
А нам отпущено для всех
Ударов поровну, и будем
Мы получать их, как на грех,
Меня ребёнком мало били,
А лучше б – в детстве и слегка,
Ведь в детстве лупят нас не с силой,
И лупит лёгкая рука…
Ну, ладно, что-то я отвлёкся,
Вот так о маньяках читать,
Я с ними в книге пересёкся,
Затем, чтоб в жизни не встречать, —
Не рвём же мы грибы-поганки?
И я пишу весь этот бред
Про молодую англичанку,
По имени Элизабет.
Она, с глазами дикой лани
И юной свежестью лица,
На почве секса и желаний,
Убила маму и отца.
И по суду осталась чистой,
Суд ничего не доказал,
Всех поразил лишь взгляд лучистый
И мыслей ход, что мило врал. —
Она не видела, не знает,
Она невинная спала.
Она устала, так бывает,
И днём немножко прилегла.
Проснулась, ну, а тут — проклятье…
Да, правда, следователь гад,
Нашёл в печи остатки платья,
Её любимейший наряд.
Сожгла, сказала, ту одёжку,
Как непригодную, дела —
С утра в нём красила окошко
И платье краской залила.
Ни экспертизы вам в то время,
Ни объективного суда.
И отпустили, и со всеми
Жила бок о бок, без стыда.
Боюсь, что Лизы все с прикидом —
Для них святого просто нет.
Ах, может, я кого обидел?
Простите мне, ведь я поэт!
И я могу себе позволить
Пофантазировать слегка.
Когда в душе темно от боли,
Темно в моих черновиках.
25 октября 2008 г.
* * *
Вике Карпенко ко Дню Рождения! с улыбкой :)))
Думаю, что всё-таки, не стоит
Мне жениться, Вика, на тебе!
Здесь помехой самое простое —
Дни рожденья наши, хоть убей… —
Надо же, ну, как же так случилось,
Что ты на день раньше родилась?
Мамочка твоя поторопилась…
Ты пойми, тут вот какая связь:
Ну, представь, поженимся, допустим,
Дни рожденья как потом справлять?
Без того мне этот праздник грустен…
Так зачем же грусти добавлять?
Это ж ведь на твой мы день рожденья
Всё съедим, напьемся, как пить дать?
А на мой — похмелье, несваренье,
И объедки будем доедать?
Что за праздник будет у парнишки?
Да не будет праздника совсем…
Для меня, ей богу, это слишком,
И объедки я, поверь, не ем.
Так что, Вика, извини, подруга,
Но тебе придётся продолжать
Заниматься поиском супруга…
И не вздумай маму мне ругать…
27 октября 2008 г.
* * *
Она вошла походкой гордой, —
И где такого набралась?
А я сидел с опухшей мордой
И понял, будут крики: «Мразь!
Ты юность всю мне искалечил!
Ты отравил всю душу мне!»
И я согласен, крыть тут нечем,
Я что-то явно сделал с ней…
Но, что — не знаю… ей виднее,
Раз на разборки вдруг пришла.
Ну, ладно, буду я умнее,
Спрошу с улыбкой: «Как дела?»
Ведь если девушка приходит,
То это всё не просто так…
Да, не скандальная же, вроде?
И просто я такой дурак… —
Довёл до белого каленья,
Разрядки требует душа.
Да, всем бы вот её терпенье
И этот гордый статный шаг.
Вошла, как Солнце, без скандала,
Но как на линию огня…
Я понял вдруг: её достало
Быть только Солнцем для меня…
27 октября 2008 г.
* * *
Ни проехать, ни пройти
По дороге человеку. —
На проезжие пути
Лезет нечисть век от веку.
Кто-то прячется в ветвях,
Ну, а кто-то за кустами.
Нагоняют в людях страх,
Свищут с гиком соловьями —
Малограмотные лбы,
Лишь и могут, «партизаня»,
Драть три шкуры с голытьбы,
Как поганцы-басурмане —
Правнучата Чумака,
Кудеяровы потомки…
За последние века,
Генетическая ломка
Понаделала рвачей,
Наплодила сплошь уродов…
Деды стригли богачей,
Но не трогали народа.
Их за то любил народ
И слагал о них былины,
А на нынешних плюёт
И злорадствует им в спину. —
Так же прячутся в кустах,
Хоть и сели на машины.
Так же нагоняют страх
Полосатою дубиной.
Нет способностей свистать,
Им теперь свисток в подмоге.
Так и рыщут — где достать
Ротозея на дороге.
Обобрать, срубить бабло,
Стало главным смыслом жизни.
Процветает всюду зло,
Стало тошно жить в отчизне…
Мы никто в своей стране,
Ни свобод у нас, ни права.
Нас сегодня, как свиней,
«Кормят» лишь пока на славу.
Дали всё, любую грязь,
Жрите, мол, хоть подавитесь!
И любой бандит — что князь,
Лучше сразу поклонитесь.
Может, сжалится, простит,
Нищим, но живым уйдёте…
Ни проехать, ни пройти…
Как вы здесь ещё живёте?
31 октября 2008 г.
* * *
Ну, вот… ты молчишь… ты совсем, как чужая…
Мы были знакомы? Ну, да – по субботам…
Я тоже напрыгался… планку снижаю –
Вполне есть посильные в жизни высоты…
И я не спортсмен, я всего лишь любитель –
Любил и люблю, но чужую невесту.
Театр надоел… и вчера я, как зритель,
Был очень несчастен, увидев вас вместе.
Вы парою шли, ты меня не узнала,
И я понимаю… ну, да – маскировка.
А мне почему-то так холодно стало,
Обидно и больно, и даже неловко.
Неловко пред парнем, что шёл с тобой рядом,
Я даже подумал про семь дней в неделе,
Что ты нас меняешь по дням, если надо,
И, может, на нас также часто глядели
Такие, как я, «понедельник» иль «вторник», -
Прости, ну, а вдруг ты нас так называешь?
Не зря подмигнул мне подвыпивший дворник,
Как будто спросил: «Нынче ты провожаешь?»
Да он ведь метёт у тебя возле дома,
Я даже уверен, что ты примелькалась.
А, может, ты с ним даже близко знакома?
Ну, ладно… шучу я… хоть самую малость.
Шучу, потому что смешно мне ей богу,
Ты мне доказала, что я ведь – обычный…
Не жалко и бросить, как сор на дорогу,
Хотя на дорогу бросать неприлично!
Ну, да… некультурно… наверно, сегодня
Ты лишь потому и пришла, чтобы бросить
Меня в моём доме? Бросай, коль угодно,
Обычно ведь сор из избы не выносят.
Да, это всё сор: и стихи и похлеще –
Любовь и мечты, и постель, что остыла.
Ты весь потолок изучила до трещин
В моей комнатушке, как ты говорила.
Как видишь, за год ничего не случилось.
Тебе я не пара, не вылез из кожи…
Но жизнь хоть чему-то меня научила:
Я лишь как «суббота» для женщин возможен…
3 ноября 2008 г.
* * *
Мой старый пёс, ты снова откопал
Давно тобой припрятанную кость,
И так грызёшь, как будто бы достал
Врага, который вызывает злость.
Ты так похож, дружище, на меня,
В моём желаньи и стремленьи жить. –
Опять меня какая-то херня
Терзает, мучит, не даёт остыть.
Уж сколько раз себе я говорил,
Что этот мир не стоит и гроша…
Всё – суета…не стоит тратить сил…
Но вдруг во мне отыщется душа!
И мне душа покоя не даёт…
Её в себе поглубже бы зарыть!
Но что-то вновь мне душу достаёт,
Не позволяет о душе забыть.
Я по тебе сужу, мой старый пёс,
Ты сыт, ухожен и не на цепи…
Ты просто – зверь… и всё твой чует нос…
А если чуять воздух – не поспишь…
То тот, то этот запах принесёт
Тебе под нос случайным ветерком,
И снова что-то в памяти всплывёт:
Сучонка ль, кость – смотря к чему влеком…
В конце-концов, ты сам пообоссал –
Своё старался помечать везде,
И даже там, где что-то закопал…
И ты своё отыщешь и в …де!
Вот так и я… не буду уточнять –
На что моя находится душа…
А хорошо б на многое нассать –
Поднять, как пёс… и сделать не спеша…
5 ноября 2008 г.
* * *
Галине Воронковой
А в клубе сегодня аншлаг –
На сцене большая певица.
И даже затрёпанный флаг
В честь этого как-то бодрится. –
Над входом, ещё с выборов,
Полгода уже как забытый,
Он хочет сказать, что – «здоров»
И скрыть, что он жизнью побитый.
Но как не стелись на ветру,
А видно, что краски – не ярки…
Вот так же и я, на миру –
Никто для соседки-доярки.
Она не читает стихов,
Она ничего не читает,
Она развела петухов,
Она их всё время считает.
Сегодня ж, разинувши рот
И в лучшую кофту одевшись,
Она представляет народ,
От пенья слегка забалдевший –
Певица на сцене поёт,
Сегодня поёт для народа!
И есть он, выходит, народ,
Не вымер за долгие годы.
Не вымер за годы войны
И всё нескончаемой смуты,
Лишившись поддержки страны,
Не вымер и всё… почему-то…
Живёт по себе, и живёт,
Хорошего в жизни не зная,
Впервые узнав – как поёт
Певица, и в правду, большая.
А ей надоело в Москве,
Она заскучала в столице.
Объехав почти целый свет,
Решила в село прокатиться.
Наверное, женский каприз,
Обычный для высшего света…
А жизнь ей готовит сюрприз –
Увидеть большого поэта.
Я ей приготовил букет
Из трав и цветов неприметных,
И как поступил бы поэт,
Вручу и уйду незаметно.
7 ноября 2008 г.
* * *
Ростом я, наверное, не вышел,
И ни в чём в гиганты не гожусь…
Как я не стремлюсь подняться выше,
Всё – не то… на что ни заберусь…
Нет высот, как видно, в этом мире…
Если так, чего же я грущу?
Сброшу все стремления, как гири,
И поеду, счастья поищу.
Двинуть, что ли, в Африку к пигмеям,
Гумилёва взяв себе в пример?
Буду я для них «великим змеем»,
Если в жизни главное размер.
Может, я прославлюсь, как Обама,
Стану первым белым их вождём.
А понравлюсь шоколадным дамам,
Так поэтов в джунглях разведём.
Но мои контуженые гены,
Я уверен, сделают своё:
Принесу я неграм перемены –
Подниму всю Африку в ружьё.
Всё, что не доделал Че Гевара
И о чём всегда мечтал Ильич –
Мы сожжём бесправие пожаром,
И по всей планете бросим клич!
Мы поднимем душу на высоты,
И для мира нам нужна война!
Только б не закончить эшафотом,
Впрочем, нам Европа не нужна. –
Там у них и так всё преотлично –
Есть законы, но и есть права!
Ну, а в нашем обществе первичном –
Всё, скажу я, не расти трава…
Нет, пора мне в Африку к пигмеям,
Вдруг там посознательней народ?
Здесь мы – ну, ни грамма не умнеем…
Может, мне на негров повезёт?
Надо что-то делать, очень надо!
Хочется пожить как человек!
Надоело быть ползучим гадом
И на брюхе ползать целый век!
Я не против власти и порядка,
Я не анархист, я за права!
А у нас живётся всем не сладко…
Но, выходит, только на словах…
Говорил об этом и Некрасов –
Целую поэму сочинил…
Как Миклуха плавал к папуасам,
Я – к пигмеям… всё… уже решил…
12 ноября 2008 г.
* * *
из письма:
«…и согрейте же хоть одну бездомную кошку…»
Я сегодня бездомную кошку кормил,
Я буквально твоим пожеланиям внял.
Ты желала, чтоб я, наконец, полюбил…
Ты прощалась… а я очень долго прощал…
А теперь я простил… всё простил, как сумел… -
Ничего не болит… я тебя разлюбил.
И возможно, я в чём-то почти овдовел,
Да, я что-то в себе навсегда схоронил.
Не скажу, что не нравятся женщины мне,
Очень нравятся, просто любить не могу.
И со мною легко… да и нынче в цене –
Заниматься любовью почти на бегу.
Это кто-то придумал и метко назвал –
«Заниматься любовью» - конечно, цинизм.
Но кому это надо – искать идеал?
Знаешь, это – что строить в стране коммунизм.
Мы уже убедились… и наша страна
Натерпелась от этого всяческих благ…
Мне была поприличнее рифма нужна,
Потому – коммунизм… не копайся в словах…
Ну, а что? Ради бога, прости, оборзел…
Ты с таким не знакома, «я нынче другой» -
Хорошо Розенбаум про это пропел… -
Я уверен, ты знаешь кто это такой?
Вот – шучу, потому что сегодня у нас
Это вовсе не диво – достойных не знать.
Дать за это бы нашим правителям в глаз,
И не только за это, за многое – дать…
Не могу… эти грабли достали уже,
Но опять наступаю на них, как осёл.
Где же власть? Как всегда – на большом дележе,
Ну, а крохи сметает народу под стол.
И кому-то, как свиньям, хватает вполне,
Только я не свинья, но уже зажирел.
Ну, а где тут разгонишься в нашей стране?
Счастье жизни в хлеву – лишь поспал и поел.
В нищете – только так… хорошо, если так –
Убеждают отцы, мол, я горя не знал…
Хлев намного уютней, чем грязный барак,
И пока есть отцы, я всегда буду мал…
Очень мал я, не стоит меня замечать,
Затоптали меня – растопчите совсем,
А иначе я буду всё время пищать,
Утопая в грязи бесконечных проблем.
Я вот знаю – Россия такой каравай,
Что её и за век не успеть поделить.
Наша жизнь – коротка… хочешь жить – уезжай
В мир, где кончен раздел и позволено жить.
Там расписано чётко: кому что и как…
Там свободы свои защищает народ…
Ну, а я остаюсь, потому что – дурак,
Потому что, как все, до сих пор патриот!
Ты желала мне счастья, желала любви,
Но любовь продаётся… хватило б – купил…
Я хотел сообщить: я себя проявил –
Я сегодня бездомную кошку кормил…
14 ноября 2008 г.
* * *
Ах, во что же она превратилась,
Та девчонка, из школьных времён…
Сам не верю, что мне она снилась,
Что в неё был когда-то влюблён.
Мне мечталось порою о встрече,
Да, хотелось увидеть её.
Иногда нам и не с кем и нечем
Занять мысли и время своё.
И мечтаем, мечтаем, мечтаем,
И желаем каких-нибудь встреч,
А когда, наконец-то, встречаем,
На мгновенье теряется речь…
Повстречались… обычная баба,
Далеко от других не ушла.
И в повадках – надутая жаба,
И себя очень важно несла –
В супермаркете, с полной тележкой,
Словно то – не тележка, а флаг…
С нею – муж, что шагал словно пешка –
От неё разве только на шаг.
И ещё, головастики следом –
Детвора, как по росту в строю…
Я, казалось, увидел победу
В очень важном каком-то бою.
Потеснился, но выкрикнул: «Лена!»
Повернулась, сорвала стоп-кран.
Я меж нами почувствовал стену,
Что не стоило брать на таран.
Потерялась, опешила как-то…
Может, что-то не так и во мне,
Только это всего-то лишь факты,
И которых хватает вполне:
Мы – не те… мы, давно уж – другие,
И мечтаем порой не о том.
Но – живём, значит, чем-то – живые…
И, всю жизнь мы – с каким-то хвостом.
Головастики и эмбрионы…
Для того и дана голова,
Не прослыть для знакомых гондоном,
А лепить к ней хвосты и слова… -
Да, бывает, что в нашем сознаньи –
Закрепятся за кем-то слова…
Чётко связаны с местом – свиданья,
Как с каким-то лицом голова…
И в сознаньи моём отразилось,
Навсегда, неродное лицо.
Повстречались мы, это случилось,
И держали себя «молодцом»…
Исчерпав все дежурные фразы,
Распрощались, уже навсегда.
А была ведь, как хрупкая ваза…
И куда всё девалось… куда?
Да, сегодня, скорее – копилка,
Ваза здесь навсегда умерла.
Пригодилась от вазы лишь дырка,
Но уже на другие дела. –
Отбирает у мужа зарплату,
Я уверен, он сам отдаёт,
И себя ощущая богатой,
Очень счастливо в браке живёт.
Всё, конечно, же – так… ну, а если
К ней с любовью теперь подойти?
Мол, какие-то чувства воскресли…
Да немножко её потрясти?
Я уверен, отсыплет с лихвою,
Скажет: - Всё для тебя сберегла.
Я так счастлива, милый, с тобою,
Вновь девчонка во мне ожила. –
А пустую её можно бросить,
Как копилку, с размаху об пол.
Ну, какие тут будут вопросы?
Я же в ней ничего не нашёл…
Просто что-то во мне шевельнулось,
И припомнил, как мог я любить…
Просто под руку вдруг подвернулось
Чьё-то счастье, что можно разбить…
17 ноября 2008 г.
* * *
А я стелюсь пред ней, как половик –
Лишь вытирает ноги об меня.
Ей не вздыхатель нужен, а мужик,
А лучше – принц с конём иль без коня.
Коня сама умеет оседлать –
Вчера ей как-то выдали права.
А завтра едет тачку покупать… –
Здесь у меня кончаются слова.
Один вопрос – откуда всё бабло?
Я сам – кручусь… но не идут дела…
И я согласен: деньги – это зло,
И мне всё время не хватает зла!
Откуда столько женщин за рулём,
На иномарках ездят, на крутых?
Такое чувство – хорошо живём…
Всё меньше женщин милых и простых.
Я узнавал: зарплата – не ахти,
Ещё и шмотки любит покупать.
Откуда ж деньги, господи прости?
Мне, может, нужно меньше пропивать?
А то меня все бабы обошли
Вчера на трассе, хоть не уступал…
И я влетел ещё и на рубли –
Мне штраф за скорость выписал шакал…
Я торговался, сбил на полцены,
Мне даже сотня что-нибудь даёт.
А где-то есть крутые пацаны,
Им все и всюду смотрят жадно в рот.
И я вдруг понял: это всё – они…
Они танцуют всех красивых дам,
Берут им тачки и проводят дни,
И, как «властям» им платят, как ментам…
Им по приколу всё держать в руках
И жить в стране продажной и большой.
А я хожу всё время в дураках,
Поскольку всюду подхожу с душой.
Сегодня вряд ли нужен героизм,
За честность тоже не дадут медаль.
И мы не строим больше коммунизм,
И наш Ильич уже не смотрит вдаль.
Мне показалось, изменился взгляд –
Не тот, не тот Ильич по площадям.
Его глаза как будто говорят:
- А я всегда не доверял блядям…
На всё согласны, нет у них души,
Наживы ради, продадут страну. –
Ну, да, Ильич… я тоже поспешил…
Чего стелиться? Я ж не потяну…
22 ноября 2008 г.
* * *
Кошка Дашка спит под боком.
Да и я – почти дремлю.
Нам вдвоём не одиноко…
Дашка, я тебя люблю!
А к кому я обращаюсь?
Кошка точно не поймёт…
Ну, а Дашки не встречались…
Мне на Дашек не везёт…
Значит, это я не к Дашке…
Дашка – это лишь отмаз!
Я в любви – как первоклашка,
И шифруюсь всякий раз.
Алекс – Юстасу: – Достала!
Не могу тебя забыть!
Даже кошка обещала
Сразу место уступить.
Это я загнул немного, -
Кошка, разве лишь мурчит.
Но я с ней, обычно – строго…
В общем, кошка промолчит,
Стерпит всё, она – приблуда,
Благодарна мне и так…
Я с тобой таким не буду,
Я влюбился, как дурак! –
24 ноября 2008 г.
* * *
Живу как пацан непослушный…
Вчера покупал монитор,
Искал подешевле, бэушный,
Но это как некий декор –
Понятно, что я – не богатый,
Не гордый, и, в чём-то – упрям…
Могу тратить деньги куда-то…
Но счёт всё же знаю рублям…
Порылся в газетной рекламе,
Дешёвого не отыскал –
Мечтают нажиться на хламе,
Чей номер бы ни набирал…
Какой-то нащупал за «штуку»,
Хозяин сказал: «Подъезжай»…
И вскоре он жал мою руку,
Впуская в квартирный свой рай.
Навскидку – семья молодая,
Примерно ровесники мне.
Я, взглядом квартиру вбирая,
Остался довольным вполне… -
Уютно, по-скромному, чисто –
Ну, в общем, квартирка проста.
Компьютер совсем неказистый…
И я, чтоб проверить цвета
И яркость его монитора,
Чтоб всё было соблюдено,
Сказал, с видом гостехнадзора:
«Поставьте любое кино…»
И он, отвлекая от торга,
Повёл разговор деловой:
«Да есть тут – кино…, - и с восторгом
Добавил, - фильмец, но – какой!»
Я сразу почувствовал нюхом –
О чём восклицает мужик…
Включил… ну, конечно – порнуха…
На центр даже вывел ярлык…
Да, фильм, сразу видно – любимый,
Семейное, может, кино…
А я посмотрел как-то мимо,
Как будто бы мне всё равно…
И лишь краем глаза заметил –
Расстроил слегка мужика…
Восторгом ему не ответил,
Он видел во мне дурака:
«Берёт монитор для чего-то,
Совсем не поймёшь для чего.
Старьё…разве лишь для работы?» –
Читал я по взгляду его…
Спросил я: «А, что ж – продаёте?», -
Слегка огорчаясь ценой… -
«Наверно, покруче – возьмёте?»
И он поделился со мной:
«Да думаем взять посолидней,
Такой, чтобы фильмы крутить…
На этом – с кровати не видно…
Жена всё мечтает купить…» -
И взглядом повёл он на фото,
Кивком мне «представил» жену.
И мне показалось, что с лёта
Ему я ответил: «Ну-ну…
Всё ясно мне парень с тобою…
Тут нужно пахать и пахать!
Ты выбрал дорогу ковбоя,
Тебя так легко угадать:
Работа, машина, квартира,
Еда, телевизор, постель –
В параметрах этого мира,
Стандартного счастья модель».
27 ноября 2008 г.
* * *
Нас давно захватили пришельцы с далёких планет… -
Что ни дом – взлётплощадка, тарелка на крыше стоит.
У меня – сразу три… даже села одна на клозет,
У пришельцев живот иногда по-земному болит.
Я зависим от них, подсадили меня на инет,
Я до этого – пил… вечерами, бывало, бродил.
А теперь подо мною лишь на день подбей табурет,
Отключи от сети, и я тут же повисну без сил.
Я вступаю в какой-то почти нереальный контакт –
Неземную далёкую девушку боготворю.
Я больной на всю голову, это, конечно же, факт!
Но она отвечает такому, как я, дикарю.
Отвечает любовью! Наверное, это игра…-
Всё равно, что зверушку поймать и к себе приручить…
Я от этой любви, если честно, не вижу добра,
Но, наверное, лучше, чем где-то скитаться и пить.
А ещё, нас тарелки уносят в иные миры –
Окунают сознанием в яркую жизнь без забот…
И смотрю я на свет из своей деревенской норы,
И дурею от чьих-то таких нереальных свобод…
2 декабря 2008 г.
* * *
Не люблю я подъезды…- заходишь как будто в пещеру,
Как в жилище циклопов, что прячутся в виде дверей.
Я боюсь, что за их неприглядным, стандартным размером
Скрыта страшная правда о мире, о жизни людей…
И за мною они, так недобро, следят исподлобья –
То и дело, вонзают в меня свой единственный глаз.
И хотят втолковать мне какое-то правдоподобье,
Убедить, что иной не придумано жизни для нас…
И рисуется мне, что за этими злыми дверями,
Есть какие-то люди, такие же точно, как я,
Но они там сидят угодившими в яму зверями,
Что, теряя рассудок, согласны на роль муравья.
Как послушные куклы в умелых руках кукловода,
Копошатся и тянут всё что-то циклопам своим.
Непонятно, какую-то в жизни находят свободу,
И внушают о ней, прививая устои другим…
Я столкнулся с девчонкой, воспитанной в «яме циклопа» –
Рассуждает о жизни, как в роликах телереклам…
Я уверен – циклопы с изнанки глядят кинескопом –
Промывая сознание, учат не верить глазам.
И девчонка во мне всё никак не рассмотрит поэта –
Я по взгляду читаю, что я – неуклюжий медведь,
Но – пригоден для быта… И слышу в манере совета:
«Целоваться в подъездах – неплохо… но надо взрослеть…».
4 декабря 2008 г.
* * *
Тане Бондаренко
В тебе так много красок и оттенков,
Для школьницы, ты слишком хороша!
А у тебя – уроки, переменки,
И девичья открытая душа.
Отличница по жизни и в учёбе,
А я всё время серость не любил.
Мне подавай отличниц, и особо
Из тех, что мир ещё не оценил.
Давай наставлю я тебе пятёрок?
А ну, скорей протягивай дневник!
Давай и всё… без всяких отговорок,
Ты не забыла, я ведь твой должник?
Ну, кто меня поддерживал всё время,
Когда пришёл я, вечный стихоплёт,
На сайт с какой-то свадебной эмблемой?
Причём тут свадьба? Кто их там поймёт…
Наверно, всех когда-то переженят…
Так сам Рустем задумал, как админ.
И даже силу, если что, применят,
Знать, наш админ прилежный семьянин.
Пора смываться… надо делать ноги…
Давай дневник, мне некогда, боюсь –
Меня повяжут прямо на пороге,
И я с испуга, как дурак, женюсь…
На ком-нибудь, а так всегда бывает,
С одними – ходим, а берём – других…
А у меня забот итак хватает,
Я, как поэт – пришёл, не как – жених…
Я не хочу на вашу Украину,
Меня в России кто-нибудь, да ждёт!
И мне дадут там «сало» и «свинину»…
Устроят мне «вареники» и «мёд»…
Ну, кто поверит, что ходил за салом?
Меня спасёт сегодня лишь дневник…
Ну, вспоминай, как ты меня спасала?
Спасай, Танюшка, буду твой должник…
Скажу: «ходил к любимой ученице…»
Скажу: «ходил учить писать стихи…
И ни причём тут дамы и девицы…
Я не гожусь ей даже в женихи…»
Я так с тобой вовек не рассчитаюсь…
А, что – потом, когда ты подрастёшь?
Я той поры заранее пугаюсь…
Боюсь и ты, за что-нибудь, «убьёшь»…
7 декабря 2008 г.
* * *
Полине Довгаль
На Урале ни снежинки
В этом сером декабре.
Ветром мусор и пылинки
Разметает на дворе.
Ты выходишь прогуляться,
Солнцу щуришься с утра.
Ах, как хочется влюбляться,
А тем более – пора…
Двадцать пять… – как мчатся годы…
Двадцать пять тебе уже.
И взгрустнётся, но по ходу –
Не в предложном падеже…
Грусть светла и беспричинна,
А чего не погрустить,
Если рядом нет мужчины,
Если некого влюбить?
И решаешь – в парке белок
Покормить, в тиши аллей.
Там, они, как мы – с тарелок,
Из руки едят твоей.
И берёшь в ларьке орешки,
Словно важным господам –
Брать для белок «кириешки» –
Что французу брать «Агдам».
Ну, с таким-то вот подходом,
Как тебя им не любить?
Быть тебе бы белководом –
В парках белок разводить.
Хорошо-то как на свете,
Как же радостно душе!
Эти белки – словно дети…
Ты, как мать, средь малышей…
Только глупые старухи
Всё испортят, как всегда…
Бестолковые крикухи,
И нахлынут, как орда…
«Ой, смотрите-ка, тут белки!», -
Слышен крик из-за спины.
И бубнят о чём-то мелком,
Нет в них, видно, глубины?
Неужели ты когда-то
Тоже станешь как они?
Даже белкам жутковато
От дурацкой болтовни.
И попрячутся все белки,
Разбегутся – кто куда…
Вот такие переделки…
Вот такая ерунда…
И желанье – возникает
Материться на старух.
Ты, в сердцах, им отпускаешь,
Но, конечно же, не в слух.
На лице твоём улыбка,
Старость нужно уважать!
Как же всё на свете зыбко…
Вот бы белкой убежать,
От всего, что так пугает,
Убежать от суеты,
За собою поджигая
Все вчерашние мосты.
13 декабря 2008 г.
* * *
Я не ищу сегодня глубины,
Во мне проснулся дух натуралиста…
И я не жду, как все коты, весны,
И расцветаю часто «декабристом»…
Да, тот цветок сродни моей душе –
Могу проснуться вдруг от зимней спячки,
Ленивый кот, я не ловлю мышей,
И не порю давно ни в чём горячки…
Люблю порой смотреть со стороны,
И отмечать в «Дневник Натуралиста»
Чужие чувства, радости и сны,
И становлюсь всё больше дарвинистом.
Мы все свой путь ведём от обезьян –
Старик был прав… я с Дарвином согласен…
И в зеркалах, когда по-скотски пьян,
Я точно Дарвин, сам себе ужасен…
Могу любые чувства осмеять
В своей душе циничной и ранимой.
Я склонен всё на свете приземлять,
С той правотой, никем неоспоримой.
Я захожу в «культурные дома»,
Во все «великосветские салоны» –
И это всё уже не терема,
А просто – сайты, «интернетпритоны»…
Там я слежу за играми ума,
Подчас влезаю в пьяные дебоши,
Люблю нарыть стихи среди дерьма,
Порой читаю «Дюйма» или «Гошу»…
То имена типичные в сети,
А кто они там – люди или клоны?
Людей и в жизни тяжело найти,
Куда ни глянь – вчерашние гиббоны…
Им предстоит ещё нелёгкий путь,
И мало лишь родиться человеком…
Ещё с дороги нужно не свернуть
И не прожить весь век дриопитеком.
Есть у меня мерило глубины,
Во мне смеётся кто-то нехороший,
Здесь постоянной нет величины,
Примерно – «дюйм» и где-то десять «гошей»…
И мне хватает этих величин,
Для изученья девушки Людмилы…
И здесь без всяких целей и причин…
А – так, от скуки… мне всё это – мило…
Люблю, следить за проявленьем чувств,
Ах, этот скрытый дух натуралиста!
И вместе с «Гошей» Люду я хочу…
И вместе с «Дюймом» стану дарвинистом…
18 декабря 2008 г.
* * *
И Киев – слишком далеко,
И я ему – москаль проклятый,
И даже в том уже прикол,
Что – не умею «розмовляти». –
Не доведёт меня язык…
Но и не надо мне такого –
Ведь я там буду не «мужик» –
Нет, не подумайте плохого,
Там просто слово «чоловiк» –
Синоним русскому «мужчина». –
Забавно мне, но мир велик,
Видать, была тому причина.
Пошло, наверно, с тех времён,
Когда мужчина был – кормильцем…
Тогда и Киев был силён,
Да и «москаль» был «украинцем»…
Сегодня Киевская Русь
Зачем-то стала Украиной…
А я историей горжусь,
И знаю русские былины…
В ту пору, как теперь в Москву,
Весь русский люд тянулся в Киев –
И всю варяжскую братву,
И все тусовки воровские
Влекло к кормушке, в стольный град…
И тусовался на престоле
Всё время чей-то прокурат,
Как и теперь – у нас в футболе –
Куда не кинь – легионер…
В верхах – там тоже непонятно…
И даже Ленин, например,
Внушают – в тех делах запятнан…
Наверно, это лишь судьба –
Бывает так при смене строя.
Но закулисная борьба
Лица не портила героям.
Войдя в историю страны,
И становясь «челом» эпохи,
Крутые наши пацаны
Родили слово в «суматохе».
Отсюда – этот «чоловiк»,
Не потому что так картинно
В хохлушках ценится мужик,
А всё – с тех пор… с времён былинных…
Я оседлал сейчас коня,
И всё не выберу дорогу…
Где больше шансов у меня
Стать человеком хоть немного?
25 декабря 2008 г.
* * *
Люде Корнеевой
Я так и знал… догадывался я …
Мнё всё казалось – что-то в ней не так…
И мне хватило этого чутья…
Чуть не влюбился… вот бы был – дурак…
Как можно ненормальную любить?
Сидит весь день и лыбится в окно…
Я попытался с ней заговорить,
Вот тут мне сразу стало не смешно…
Она ж летает где-то в облаках,
Её здесь нет… ну, гляньте на неё…
Я похожу ещё в холостяках…
Ну, не везёт мне что-то на бабьё…
На подоконник влезла и сидит,
Тут даже кактус жалуется мне:
«Совсем житья с ней нету! – говорит, -
Уж лучше бы висеть мне на стене…
На стену не полезет же она?
Не затолкает в угол, как всегда?»
Не знаю, кактус… тоже мне – стена…
Возможно, завтра влезет и туда…
Чего бы ей на стену не залезть?
И я уверен – кончится стеной…
Такая может и на шею сесть… -
Я как представил… будь она женой –
Она ж с меня не слезет никогда!
Мне божий свет покажется не мил…
Но, вот краснею даже от стыда,
Я б ей в постели, может, уступил…
Но что поделать, это – не судьба,
Ведь я решил – тихонько ухожу…
Иначе будет мне тогда – труба,
И я уже по кактусу сужу…
26 декабря 2008 г.
* * *
Люде Корнеевой
Как хорошо, что ты – не в маму…
Да и не в папу ты пошла.
Не верю я, что эта дама
Тебя когда-то родила.
Такая «язва», точно тёща,
Учить пытается меня…
Так и сказал бы: будь попроще,
И дал бы, кажется, ремня!
Мне этот женский тип известен,
Ну, просто папа твой – слабак!
С таким приятно выпить тестем,
Он и в беседе – не дурак…
Но дал же волю этой стерве…
Достала, хочется бежать!
А на столе – одни консервы…
За что её мне уважать?
И смотрит, смотрит за тобою,
На шаг не хочет отпускать.
Боюсь, не взять тебя без боя…
Так и сказал бы: вашу мать!
Она ж не даст тебе прохода,
Залезет в спальню и в кровать!
Такая скверная порода –
Должна проверить, испытать,
Определить – в какие руки,
Она ребёнка отдаёт.
За что мне, боже, эти муки?
Попал парнишка в переплёт…
Ну, что ж… пришлось прижать мамашу…
Прищучить тёпленькой в углу…
И понял я: мамаша – наша…
Завёт с улыбками к столу.
Пошла, раскрыла холодильник,
Нашёлся борщ и винегрет.
Для наших женщин лишь насильник –
Незыблемый авторитет…
Я это понял как-то сразу…
Как хорошо, что ты – не в мать!
Но ты косишь на маму глазом…
И я вздохну: как знать… как знать…
11 января 2009 г.
* * *
Я переехал в деревенский дом,
В нём жил мой дед, последние лет двадцать.
Я обзавёлся, кажется, гнездом…
Осталось завести лишь домочадцев.
Когда соседка-бабка умерла,
Ко мне её прибилась кошка-Дашка.
Мы обживаем с ней «гнездо орла»,
Хотя, конечно, здесь у нас промашка…
«Орлом» не пахнет даже во дворе,
А там петух хозяйничает грозный…
Но что-то куры в этом январе
Несутся плохо, как-то несерьёзно…
Я по утрам, иду с зерном в сарай
И затеваю с петухом беседу:
«Где – всё моё? Где – яйца, негодяй?», -
Я говорю, что слышно и соседу.
И он, наверно, мягко говоря,
Слегка при этом чем-то озадачен… -
Какие яйца? – думает… а зря… -
Любая дача требует отдачи…
Так и живём… на дедову кровать
Я уложил широкий щит из досок –
Люблю с комфортом и с размахом спать,
Но это так… для образа… набросок…
Ещё в чулане валенки нашёл,
И каждый день в них, словно дед, «вступаюсь».
И в них – удобно… снег лишь с них – обмёл,
И весь уход… вот так и поступаю…
Живу, как дед… и дед со мной везде –
Куда ни глянь, его везде я вижу…
Я оказался в дедовой среде,
И дед мне стал ещё родней и ближе.
Отсюда он ушёл в последний путь,
И этот путь тревожен и печален.
С него нельзя ни съехать, ни свернуть…
А вдруг и я стою в его начале?
18 января 2009 г.
* * *
Офонарели все, остолбенели –
Одни «столпы» встречаются в пути –
Стоят, как шлюхи где-то на панели…
И лишь один мне – путь мой осветил…
Контакта нет… оторван я от жизни…
А вот – зажёг кого-то кое-как… –
Здесь, видно, мне хватило магнетизма…
И хоть выходит света на пятак,
Но я себя «увидел» в жалком свете,
Со стороны, как говорят, видней.
Меня ни раз, в задрипанной газете,
В районных сводках, делали бледней.
Я представал колхозным агрономом,
Никто ж не видел сущности моей.
Настанет день, я распрощаюсь с домом,
Покину мир искусственных огней.
Свети, фонарик, освещай дорогу,
Сзывай продрогших бабочек на свет.
Тебе бы, может, дать вторую ногу,
И ты ушёл бы вслед за мной в рассвет…
И там бы понял – как твой свет ничтожен,
Пред вечным солнцем, смотрящим с высот,
Но этот путь, конечно, невозможен…
Ходячий столб – ходячий анекдот…
Когда же мы немного поумнеем,
Поймём, оценим в людях высоту?
Ведь ты – не выше… ты лишь чуть длиннее…
Ты – оседаешь… ну, а я – расту…
И я уже хоть что-то понимаю,
Ты, в темноте, почти – Наполеон…
Ты – засветил… а я на свет шагаю…
Но я боюсь, что ты – хамелеон…
Ты завтра свет свой круто поменяешь –
Перегоришь, не выдержишь накал…
Я ухожу, а ты не догоняешь…
Я оглянусь – а ты вдали так мал…
19 января 2009 г.
* * *
Люде Корнеевой
Не зря я здесь волнуюсь… ох, не зря…
Как чувствовал, что с нею что-то сталось…
Не зря сегодня, всех обматеря,
Я был на взводе… всё во мне взметалось…
Я оторвался дома на своих –
Пошёл во двор, построил весь курятник!
Петух всё понял сразу и притих,
И лишь сверкал глазами, как стервятник…
А куры застонали: «э-хэ-хэ…», -
Противно так, не передать словами…
А, может, просто дело в петухе?
Но куры всё качали головами…
Не знает гнев мой праведный границ!
Где мой топор? Узнаете вы, куры…
Да, вот боюсь – останусь без яиц…
Ну, хоть на что-то вы годитесь, дуры…
Одна сегодня всё-таки снеслась,
Скажите ей куриное спасибо!
А то б ещё чуть-чуть, и – понеслась…
Я сам своих пугаюсь «перегибов»…
Когда я зол, я страшно не в себе…
И даже кошка в дом зайти боится.
Вот и сегодня – о своей судьбе,
Наверно, где-то плачет и таится.
А зря… сегодня я и кошке рад,
Мне самому сегодня очень тяжко –
Я одинок, в душе моей разлад,
Готов порвать любого, как тельняшку.
Она ко мне сегодня не пришла,
А я всё ждал, всё ждал её прихода,
Всё, волновался – как её дела?
И как дойдёт она по гололёду?
Зима стоит сегодня на дворе.
Зима – в душе моей. Зима – в природе.
Боюсь, замёрзну в этом январе,
Совсем во мне все силы на исходе.
Как хорошо, что есть ещё она…
Как хорошо, что всё же позвонила.
Она одна мне, кажется, верна,
Не верю я, что с кем-то изменила.
Сказала: шла, и просто, по пути,
Зашла, купить продуктов в супермаркет…
Ну, а теперь не сможет и дойти…
Вполне возможно в нашем «зоопарке» -
Какой-то сухорукий идиот
Разлил бутылку с маслом в магазине…
А я, дурак, грешил на гололёд,
Ну, это просто сам такой разиня…
Вот – позвонила… нынче не придёт –
Ушиблась сильно, подвихнула ножку…
Эх, мне плевать на этот гололёд!
Пойду лечить… откройте! Неотложка…
24 января 2009 г.
* * *
Я полюбил впервые в Интернете –
Я заскучал… увлёкся лишь бы чем…
Меня поймали, как ребёнка, сети –
Теперь полно «компьютерных» проблем.
Такое чувство, что меня разводят –
Не знаю сам – кого я там люблю…
Там чуть ни каждый с трёх имён заходит…
А я сижу – мозгами шевелю… -
Найти пытаюсь сходство по манерам,
Ищу проколы в грамоте письма.
Ну, почему повсюду лицемеры?
Нигде нельзя укрыться от дерьма…
Вот так и бог – задумал мир красивым,
Но тут во всё вмешался хитрый змей…
Я нервным стал, пугливым и спесивым,
В борьбе с хамьём, я стал ещё хамей.
И мне сегодня кажется что трое –
Моих «любовей» - это всё – одна…
Но как узнать? Такого «геморроя»
Мне не хватало только… вот те на…
И что же раньше мне не догадаться,
Ведь я могу составить гороскоп?
По дням рожденья что-то попытаться
Узнать – кого люблю я остолоп…
Вчера прикинул наши гороскопы… -
Сейчас полно компьютерных программ.
А раньше, чтоб составить – нужен опыт… -
Бывало, всё – сидишь, считаешь сам…
О, бедный-бедный Миша Нострадамус,
Тебе б компьютер – ты бы просчитал
Нам – каждый день, ведь ты – такой упрямый,
Всё б о себе на свете каждый знал. –
Открыл бы я центурии, и мигом –
Прочёл всю правду сразу, про меня.
И я б узнал, что ждут меня интриги
В такой-то год предбудущего дня…
Не зря ты, Миша, напустил туману
В свои стихи – ты всё предугадал…
Они о нас, без правды и обмана,
Они о вечном, значит – навсегда…
Вчера прикинул наши гороскопы:
Я двух любил… хотя того не знал…
С одной – о боже… Миша, мне б твой опыт…
С другой – сам бог, на узел завязал…
Но я боюсь, закралась тут ошибка…
И в днях рожденья – тоже правды нет…
Все эти сайты… я попал, как рыбка…
Меня в сети имеет старый дед…
26 января 2009 г.
* * *
Ты попала сюда молодой черепашкой,
В небольшой, но уютный, заиленный пруд.
Ты была, говорят, поначалу – милашкой,
А теперь комплиментами только лишь врут…
Ты не верь никому… ни Христу, ни аллаху,
Изуродовал мир всю твою красоту,
Изуродовал так, словно бог – черепаху,
Будто кто-то тебя окунул в кислоту.
Это всё – водоём… здесь и рыбы – не рыбы…
Не растут… и ведутся на голый крючок…
И лежишь ты на дне, как какая-то глыба…
И твой слух ублажают пескарь и бычок…
Эти мелкие рыбки такие смешные –
Говорят, тараторят… - такой детский сад…
Заливают тебе… как и все заливные –
Гадость, гадость такая… ну, просто – отпад…
Хрена к ним не хватает… послала б их, что ли?
На посылках приучены вроде служить?
«Хрена, хрена…», - кричи, задыхаясь от боли…
Как обычная баба, в желании – жить…
Принесут и доставят приправу на блюде –
Дурачьё… ведь они и не слышат совсем…
Поступают с тобою, как глупые люди,
Неспособные мыслить вне всяческих схем…
Ну, а что тут неясного? Баба – как баба…
Разве лишь – что-то есть черепашье в глазах…
Наказал же господь – быть живым баобабом –
Триста лет заливаться в солёных слезах…
Этот пруд до тебя был таким пресноводным,
А теперь он – как мёртвое море почти…
И для жизни становится малопригодным,
Нужно срочно самца в этот пруд подпустить…
Всё наладится… верю… вода попреснеет…
И заквакают жабы на все голоса…
Одинокая женщина часто дурнеет,
А при власти – совсем… - колбасой-колбаса…
Ну, не нужно же быть «деловой колбасою»?
Наколбасили столько… устали от дел…
Я признаюсь себе, с непонятной тоскою,
Черепашьего супа ещё я не ел…
31 января 2009 г.
* * *
Она себя считала поэтессой…
Никто её не принимал всерьёз…
И лишь могла обсасывать дюшесом –
«Любовь-морковь», как ловкий виртуоз.
И в этом деле языком владела…
В другом – не знаю… вряд ли… не скажу… —
Когда б в постели что-нибудь умела,
Писала бы иначе, так сужу…
Она скорей бы, может, поумнела…
Но появился в мире Интернет.
И понеслась… и девочка запела…
Она сегодня признанный поэт
Средь равных ей, оторванных от жизни,
Таких же графоманов и «тетерь»!
И без того, каким-то атавизмом
Считается поэзия теперь…
Её у нас убили коммунизмом,
Заставив делу партии служить,
Когда поэта подружила с клизмой
Боязнь в штаны от страха наложить…
Всего боялись… очень жить хотелось…
Ну, что ж поделать… жизнь у нас одна.
И от расстройства муза даже спелась
С певцами, как неверная жена.
И оказалось – человек с гитарой
Легко поэтов заменил стране.
Ну, а поэтов ожидала кара –
Уже полвека слово не в цене.
Знать, «из-за леса не видать деревья», —
И здесь вполне пословица верна.
Пошли «вершки» в народе за коренья,
Пошла вразнос великая страна…
Сегодня я с какой-то тихой грустью
Бродил по сайтам, шарился в сети,
Стою сегодня просто на распутье –
Как жить не знаю, и куда идти?
Зашёл на сайт, известную «стихиру»,
О мать моя, какой дремучий лес!
Сплелись корнями, ветви растопырив,
Следят, чтоб я поглубже не пролез,
Не отыскал «деревья» в этой чаще,
Поэтов для себя бы не нашёл.
Но я не стал глаза свои таращить,
И просто имя той знакомой ввёл –
Набрал я в «поиск» имя поэтессы,
Чей лепет я не принимал всерьёз,
А у неё – ну, словно у принцессы,
Поклонников… знать, всё же – виртуоз…
Но чем берёт? Наверное, в процессе
Всецело овладела языком?
Умеет подлизнуть… и поэтессой
Её признали быстро… всё пучком…
Эх, я – дурак… чего же я теряюсь?
Ведь есть пример… она же ведь смогла?
И я решил – я в этот лес внедряюсь…
Топор наточен… и остра пила…
4 февраля 2009 г.
* * *
«Дурдомом речей
Закончился род чебурашек»
Анна Смолякова
Зачем я родился такой неуклюжий и странный?
Ничем я не вышел… ну, разве лишь только мордашкой?
И всё б ничего… но хотели родить великана…
Но – «Путч» и «Чернобыль»… вот так и живу – Чебурашкой…
Лишь только ушами я планов семьи не нарушил…
С такими ушами я вышел бы враз в великаны!
О боги, зачем мне такие огромные уши?
Мой слух искалечили визгом своим горлопаны…
И дня не бывает, чтоб мне по ушам не давали…
О боги, прошу, запретите лапшу, ради бога!
Чего не явили меня вы на свет к фестивалю?
Я так подхожу быть эмблемой страны демагогов…
Я тоже, как «Миша», закрыл бы вам олимпиаду…
Ушёл на шарах бы из этой страны хлебосольной!
Прошу вас, потише… нет, только не это… не надо!
Мой брат, Буратино, шептать мне не нужно… мне больно!
Ты тоже уродец, такой же, как я – постсоветский,
И носом своим ты достал, исцарапал мне уши!
Пора избавляться от этих причуд старосветских…
А хочешь сказать – говори, я ни капли не струшу!
И я ведь ушами удары держать наловчился…
Я вынесу всё… я такого наслушался в свете…
Нас вместе собрать – и уже великан получился…
Нас где-то десяток таких нестандартных поэтов!
6 февраля 2009 г.
* * *
Отчего-то в штатах любят негров?
Говорят, любовь бывает «зла»?
Видно, так же действует аллергик,
Зная про побочные дела…
Чем же эти негры заслужили,
Бывшая прислуга и рабы?
Вот бы так рабов у нас любили,
Слышали стенанья голытьбы.
Бабушка моя не понимает,
Что страна давно у нас не та…
Всё на президента уповает,
Пишет в Кремль, «святая простота».
Просит разобраться президента:
Как так вышло, в чём же тут секрет? –
У неё в селе, по документам,
Есть – земля… ну, а на деле – нет…
Все бумажки есть на «пай земельный» –
Целых пять гектаров, за труды,
Выдано старушке безраздельно,
Чтоб ни в чём не ведала нужды.
Бабушка в колхозе получала
На свой пай и сахар и зерно.
Хорошо всё было так сначала… –
Всё у нас в стране поделено.
Ваучеры выдали народу,
А народ не понял – для чего.
Дали пресловутую свободу,
Не сказав, что это – баловство…
Ваучеры быстро «отобрали»,
Нечего народу шиковать.
Не хочу рассказывать детали… -
Каждый знает, кто способен «знать»…
А теперь добрались до «колхозов»,
Стали землю быстренько скупать.
Видно, очень хочется навоза
Вилами на ферме покидать?
Скупят, и уедут из столицы,
Разведут быков и поросят?
И утопят «расписные спицы»
В грязь дорог, как сотню лет назад?
Повезло-то как теперь крестьянам,
Знать, расцвет начнётся на селе?
Повезло, как в штатах, могиканам,
Как меня ужалившей пчеле…
Я-то знаю, что пчела попала…
А народу, видно, невдомёк,
Что монет всегда бывает мало,
Быстро опустеет кошелёк…
Деньги ничего у нас не стоят…
Ну, а где их взять, когда их нет?
Вот когда вздыхаешь о «застое»,
О стране, почившей в бездне лет…
Всё сегодня на селе скупили
Москвичи, везде вошли в права…
Всюду быстро гайки закрутили,
Скоро позабыли про «слова»…
Подключили опытных юристов,
Чтоб совсем народу не платить.
Аферисты… всюду аферисты…
Кто от них нас сможет защитить?
И по их «первичным» документам,
Бабушка осталась без земли…
И на всё находят аргументы,
Под статью закона подвели…
Бабушка моя не понимает,
Пишет в Кремль и просит защитить…
Почему сегодня отнимают,
Что трудом сумела заслужить?
Путину писала… всё без толку…
Пишет вот Медведеву теперь.
Говорят, что ноги кормят волка,
Открывают тем, кто бьётся в дверь…
Бабушка решила, что на троне
Новый всенародный президент,
Голова не ломится в поклоне,
Написала, ждёт теперь ответ.
Вот пришло вчера уведомленье:
«Вручено» в Москве, кому-то там…
Пишет в Кремль… но в штемпеле «врученье»
Происходит по другим метам…
И всё время так… Ну, что ж… бывает…
В Кремль писать, наверно, архаизм?
Главное, что президент читает
Наши письма… к чёрту – механизм… -
Как там? что? Нас это не волнует…
Не волнует никого у нас,
Что народ простой опять надуют,
Как послушных кукол – Карабас…
Отчего-то в штатах любят чёрных?
А индейцев? Местных, коренных?
Не слыхать… За что «любить» покорных?
«Любят» феминисток, голубых…
«Любят» только тех, кого боятся…
Точно так же и у нас в стране…
Ну, а я себя «старообрядцем»
Чувствую, живущим на Луне…
Даже назовусь гиперборейцем,
Или русским именем – Иван…
А для штатов был бы я – индейцем,
Кем-то из последних могикан…
9 февраля 2009 г.
* * *
Ни у кого не нахожу стихов,
Уже два дня…вот-вот начнётся ломка…
Боюсь, я песен жду от петухов,
И в каждой шлюхе вижу «Незнакомку»…
Подсел же я однажды на иглу –
Влюбил себя в рифмованные строки,
И к ним попал навеки в кабалу –
Они меня украли, как сороки…
Украли жизнь и годы у меня,
Любовь и юность, радости земные…
Их, чёрно-белых, кажется, манят –
Моя душа и сны мои цветные…
Я слишком ярко начал жизнь свою,
Так вышло – пыль в глаза пускать умею…
Всю жизнь себя сорокам раздаю,
Трещат всё время за спиной моею…
Клюют, хватают, метят прямо в глаз,
Украли всё… но вижу я глазами…
И кареглаз, и вечно – ясноглаз,
Я отбиваюсь от сорок тузами…
Глаза мои останутся со мной,
Я разгляжу поэзию повсюду…
И мне смешон павлиний хвост цветной
Поэтов многих, стелющихся люду…
Не слышу песен… нет у вас стихов –
Уже два дня брожу, как волк голодный…
И сам строчу до третьих петухов…
Читайте суки! Я поэт народный!
12 февраля 2009 г.
* * *
Выпало из книжки красное сердечко… –
Десять лет уже я книги не читаю…
А сегодня стало скучно бесконечно,
И сижу, и книгу, как дурак, листаю…
Как-то эту книгу девушке хорошей
Почитать, по просьбе, я давал на время.
Был февраль, как помню, с частою порошей –
Будто одуванчик снежный сеял семя.
Холодом подуло… крупные снежины
По-ветру летели, в небе танцевали.
На дороге грузно плавали машины,
И завесой снежной принакрылись дали.
Я смотрел в окошко, собираясь в город –
Помню, были планы у меня на вечер…
Кто-то постучался в двери… и, умора –
На крыльце топтался снежный человечек.
Принесли мне книгу… боже, как не кстати! –
Я спешил на поезд… и пошли мы вместе –
Девушка и парень… я умчал на «party»,
По-пути расстались, с шуткой, честь по чести…
Ну, а книга эта так и простояла,
Десять лет на полке, тихая, как свечка –
Нет нужды – и ладно… только трепетало
Где-то меж страничек красное сердечко…
14 февраля 2009 г.
* * *
Как много сайтов творческих в сети!
Сегодня больше пишут, чем читают.
Я так хочу читателей найти,
И потому порой внедряюсь в стаю.
Вчера опять явил дурную прыть:
Забрёл в сети на сайт «Что хочет автор?».
С волками жить – по-волчьи нужно выть…
А лучше быть влюблённым астронавтом,
И в каждой жопе чествовать «звезду»…
А если сайт «писателей России»,
Иметь почтенье к «скорбному труду»,
И пребывать от строчек в эйфории.
Тебе позволят звёзды созерцать –
(Украшен сайт портретами «великих»),
И «короля» из «местных» выбирать…
Но мне, признаться, это как-то дико…
«Что хочет автор?», – я вот не пойму,
Звучит, похоже, как-то не по-русски?
Чего хочу я? Утопить «Му-Му»…
Сгореть в лесах Подкаменной Тунгуски…
Пегаса сбить когда-нибудь с копыт,
Сорвать подкову для себя на счастье.
Сейчас совсем не ведом людям стыд…
А надели их хоть немного властью,
Себя поднимут тут же до высот –
Любуйтесь все теперь на наши рожи!
Так на полях бурьян себя ведёт…
Хозяин дома у себя в прихожей… -
Не забывайтесь, вы сейчас в гостях…
Да, так и есть – сорняк хозяин поля…
И все ему – лишь мужичьё в лаптях,
Приходят сеять что-то там… позволим…
Ну, да… позволим, рады вам – хлеб-соль,
Мы всё равно забьём все ваши всходы…
Поймёте скоро – кто у нас король,
А кто – «враги» полей и огорода…
А я сказал бы… только я – немой,
В своей стране сегодня я – «Герасим»…
Моя «Му-Му», не гавкай и не вой…
Давай свой пыл немножечко погасим!
20 февраля 2009 г.
* * *
Сегодня только бабушка и мама
Дождались поздравлений от меня.
Нет у меня пока прекрасной дамы,
Живу себе – ну, чем-то вроде пня…
Конечно – пень, без цели, без вершины –
Да, безголовый, с чем согласен сам.
Сегодня все нормальные мужчины
С цветами шли, с подарками для дам.
Восьмое марта я провёл с родными,
Сходил, купил какую-то муру,
И к женщинам, что стали пожилыми,
К любимым, я уехал поутру.
Котлетами, грибами и салатом
Они меня встречали на селе.
А я уехать всё хочу куда-то…
Кому ещё я нужен на Земле?
Пора признать – я никому не нужен…
А если нужен – только лишь, как муж,
Иль как отец, и то – коль стану мужем…
Но я в любви всё так же неуклюж…
Другим дана осанка и сноровка,
А мне ничто, похоже, не дано…
Меня достала эта пробуксовка –
Топчусь на месте, падаю на дно…
Всё меньше я тянусь куда-то к свету,
Всё становлюсь ненужней никому…
Особо в праздник чувствуется это…
Когда легко остаться одному…
8 марта 2009 г.
* * *
Ольге Кочуровой
Я стал, похоже, метеозависим –
И кости ломит, и болит душа.
И я смотрю с тоскою в наши выси,
От тьмы промокнув, льющейся с ковша,
Того, что ночь над нами зажигает.
И я не в силах ночь остановить!
Она меня повсюду настигает,
Ах, если б мог я что-то изменить…
Меня совсем не радует погода
В моей несчастной северной стране!
Там в небесах, какие-то уроды
Так мало света отпустили мне…
Кого винить, что мне живётся плохо?
Ведь всем живётся так же, как и мне.
Привет творцу, привет царю-гороху,
Привет ночной горошине – луне!
Я огорошен, метеозависим,
Но я не в силах что-то изменить…
И я смотрю с тоскою в наши выси,
И по погоде привыкаю жить…
9 марта 2009 г.
* * *
Стало чем-то обыденным – жить в параллельных мирах –
Я брожу в Интернете, встречаюсь с такими, как я.
Я настолько реален, и сразу во многих местах,
Где-то рады мне очень, а где-то мне нету житья.
И кого-то я там безнадёжно и сильно люблю,
Я почти Казанова, и где-то в мечтах, Дон Жуан.
И я трезво и здраво могу рассуждать во хмелю,
Хоть мне всё параллельно, и пью за стаканом стакан.
Пью сухое вино, ну, а, может, и вовсе не пью,
Кто же видит меня? Я, скорее, похож на мираж.
Я сражаюсь порою в настолько кровавом бою,
Но всё время – ничья, и выходит живым персонаж.
На меня так легко можно кинуть какой-нибудь груз,
Я легко разгружаюсь, на мне неплохой такелаж –
Цепи, тросы, канаты… я в чём-то почти сухогруз –
Развожу по мирам и транслирую грузы в тираж…
Я любые канаты на узел морской завяжу –
То-то будет петля… ну, а если поймаю кураж,
Я, как Юлиус Фучик, но только служа миражу,
О походах своих обещаю черкнуть репортаж…
Но однажды когда-нибудь цепи свои разорву,
Устарею морально, испишется мой карандаш.
И в одном из миров, так реально умру наяву,
Разменяюсь на верхний и тихий подземный этаж.
11 марта 2009 г.
* * *
Словно часовой на страже штаба,
Перед входом в областной музей,
Прописалась каменная баба.
Я узнал кого-то из «друзей»…
На пути моём полно болванов…
Степь да степь… но я – не азиат…
Видимо, с какого-то кургана
Привезли её, как экспонат.
Будто бы таскали по ухабам,
Иль взорвали с нею эшелон –
До чего же страшненькая баба,
Обошёл её со всех сторон.
В выбоинах вся, в каких-то дырках,
Не причём тут даже реализм,
Будто мастер сделал под копирку,
Или был в душе за символизм,
Как сегодня модно средь поэтов –
Хаотичность мыслей и кубизм.
Я встречаю горы самоцветов,
Проявляя странный дальтонизм –
Все они – безлики и убоги,
Есть в них, правда, что-то от гвоздей…
Я, наверно, скоро выйду в йоги…
Мало ль мне встречается людей?
Ну, кого я помню из прохожих?
Забываю тут же на ходу…
Ну, не вышли вы, ребята, рожей,
Да и лучше, шли бы вы в орду!
Только вместе вы, ребята – сила,
Страшная, безжалостная тьма!
Ну, а эта баба вас вскормила,
Не послав ни рожи, ни ума.
18 марта 2009 г.
* * *
Люде Корнеевой
на стихотворение: «Я объявляю белый танец»
Пригласи меня на белый танец,
Что-то я не вспомню приглашений…
Даже если были… я, засранец,
Не хотел серьёзных отношений.
Не запомнил, не придал значенья,
Я, наверно, очень толстокожий?
Я искал по жизни приключенья –
Веришь мне? Не верь… не вышел «рожей»…
Каждый в жизни создан для чего-то,
Кто – для женщин, кто-то – для науки,
Кто-то – для политики, работы…
А Емеля, разве лишь – для щуки.
Вот и я, скорей всего – Емеля,
Мне бы щуку с золотым колечком –
Началась бы тут моя неделя,
И умом бы тронулся и печкой…
Что-то б явно в жизни изменилось,
Я пустил бы даже вёдра в пляску.
Я швырял бы деньги словно силос… —
Не жалел бы зелени на сказку.
Закружил бы Землю в нежном танце,
Что – Земля? Кружил бы все планеты…
Я – мечтатель, как и все засранцы,
Я – с приветом, как и все поэты.
Шлю тебе привет свой и улыбки,
Что ж ты танец белый объявила?
Ах, моя ты маленькая рыбка,
Ты у нас такая «заводила»…
Поневоле станешь заводною,
Если мужики не слазят с печки.
Всё страшит их омут глубиною,
Тот, где щука плавает с колечком.
21 марта 2009 г.
* * *
Сейчас хоть совсем не включай телевизор –
Повсюду о «кризисе» речь в новостях.
Нам власть преподносит всё время сюрпризы,
Как хищная птица в железных когтях,
Приносит нам пищу, своим желторотым,
И кормит, зомбирует, лечит мозги.
Мне тошно уже, я объелся до рвоты,
Мне стали мерещиться всюду враги.
Ну, как же случилось, что жили мы плохо,
А вдруг оказалось, всё было – ништяк?
Мне это не ясно, втолкуйте мне, лоху,
Что это за «кризис», откуда – сквозняк?
А может, смотреть телевизор не стоит?
И сразу – спокойно и без перемен.
Ничто не тревожит дерьмовых устоев,
И пахнет весною и хочется в плен –
Кому-нибудь сдаться, забыть про плохое,
Влюбиться, слегка опьянев от весны.
И пить, не по-русски, лишь только сухое…
Чтоб всё же просохнуть от этой страны.
Открою газету «Районные будни»,
Ну, всё же нормально, и всё как всегда –
Восторженно, ёмко, банально и нудно,
И славят в статьях человека труда…
Я лишь и читаю, что эту газету,
И знаю, в округе пока – «всё путём»…
Мой круг – не страна… от достоинств «монеты»
Он пляшет, от той, что в кармане моём…
А то говорят – безработица в штатах,
Везде сокращенья, и даже у нас.
Не знаю, при наших районных зарплатах,
Никто не уволит трудягу в запас.
Да всё хорошо… чуть не в каждой газете,
Зовёт на работу «раймяскомбинат»,
И выбор профессий представлен в букете…
Виват нашей власти районной, виват!
Одно удивляет, ведь знаю – в районе
В колхозах закрыты все фермы давно.
Откуда же мясо? И мы, словно кони,
С братишкою ржём от такого кино…
Так вот почему чуть не в каждой газете
Зовёт на работу «раймяскомбинат»?
Вчера мы купили плохие котлеты…
Совсем наш народ стал нутром гниловат…
Лишь только и знаем, что – Путин, Медведев,
Про доллар и рубль, экономики спад.
Я это всё слышал от зомби-соседа,
Потом он устроился на комбинат…
22 марта 2009 г.
* * *
Что-то стало больно на душе,
Непонятно и необъяснимо.
Я, в любви, как яблоко в парше,
Подурнел, уже необратимо.
И свербит, и ноет, и болит
Всё во мне, и хочется сорваться,
Яблоком, копируя болид,
Докатиться или долежаться.
Прямо в грязь удариться лицом,
И зарыться в чернозём прохладный.
Я налился болью, как свинцом,
Я такой тяжёлый и нескладный.
С юга ветер ласковый подул,
Что мне этот ветер приготовил?
Я хочу в какой-нибудь загул,
Я хочу к какой-нибудь моркови.
Ты махни, красивая, косой,
Забери меня в свою темницу.
Порази любовью и красой,
Я согласен на тебе жениться.
Может, только в вечной темноте,
Не увидишь ты, что я – паршивый.
Я завис на спорной высоте,
Ненавижу яблоки и сливы.
Перемен хочу в своей судьбе!
Может, стоит сделать рокировку?
Ты – на свет… а я – туда, к тебе…
Оторвёмся хоть разок, морковка…
26 марта 2009 г.
* * *
Девичье фото, из пропуска… – всё, что ты мне подарила,
Часто такие встречаются в хронике оперативной.
Что-то из серии розыска – бросила и разлюбила,
Вышла и не возвратилась, решила, что – бесперспективный.
Родственность душ… разлучаемся, словно мы – Зита и Гита…
Фото лишь мне и останется… вечным щемящим укором…
Мне обращаться в милицию? Людям кричать: помогите!
Можно уже и расклеивать фото твоё по заборам?
Завтра, уверен, окажется – с кем-то семья и детишки,
Всё, как у всех… да чего уж там… все мы – обычные люди…
Кто я «по паспорту»? Серенький – быстро линяю – зайчишка…
Даже и рифмы закончились… всё, что рифмуется – Люде…
28 марта 2009 г.
* * *
И снова, в дождь, полно на трассе жаб –
Квакушки так и лезут под колёса.
И что-то есть в них, кажется, от баб… –
Полно в мозгах их, видно, перекосов…
Пришла весна… по жабам я сужу…
Я часто езжу на машине ночью,
И светом фар, срываю паранджу
С ночной Земли, как с женщины восточной…
Земля давно, в сознании моём,
Что – дама, скрыта таинством вуали…
Совсем недавно ехал под дождём,
И ночь была, но жабы где-то спали…
Зимою спать, для многих – ритуал,
Лишь тот не в спячке, кто неприспособлен…
А я, без спячки, многое проспал…
Я – человек, а не какой-то гоблин…
Пока я спал и видел жизнь во сне,
Знакомый гоблин делал жизнь и бизнес,
Стал скоро править всем в моей стране,
Сегодня он – законодатель жизни…
А я – никто… я радуюсь весне,
И словно жаба, лезу на дорогу…
Ещё ни раз проедутся по мне,
С весною каждой, возвращая к богу…
31 марта 2009 г.
* * *
Просто любит девчонка поэтов,
И бросаясь из крайности в крайность –
То – на «Г», там по чьим-то советам,
То – на «Ч»… (я не верю в случайность)
Что-то ищет в больших картотеках,
Часто бродит по залам читальным.
Так искал Диоген человека,
И прослыл на века ненормальным…
Добралась и до «Л»… захотелось
Почитать о любви ей недавно…
Тематически, этого дела
Очень много на «Л», по заглавной…
Ну, а я ведь на эту же букву…
Но любить, как назло, не умею…
Я пишу про морковку и клюкву,
Запускаю воздушного змея…
Очень просто пишу, очень скучно,
Ни тумана, ни хитросплетений,
Даже можно сказать – однозвучно,
Лишь и слышу в свой адрес – не гений.
Я то знаю, и сам понимаю,
Разбираюсь, но спорить не буду.
Эта жизнь, слепоглухонемая,
Приведёт разве лишь к самосуду…
Затесался же я, вот забавно,
В картотеку, средь лириков томных.
Словно равный стою среди равных,
Но себя ощущаю никчёмным.
Не бери меня в руки девчонка,
Не читай, для тебя ещё рано…
Знаешь, эта моя самогонка…
Если втянешься, будет погано…
Ты читай лучше тех, что повыше,
Что всю жизнь наплаву и не тонут…
Что на мне, словно мыши на крыше,
Из-за них я и – крышею тронут…
Ты читай лучше тех, что пониже,
Что скребутся слепыми червями.
Ахиллесовы пятки мне лижут,
И скрежещут всю жизнь челюстями.
Если ты так боишься метаний,
И пройти по над бездной, по краю…
Не касайся мужицких страданий,
Лучше думай, что дурью страдаю…
2 апреля 2009 г.
* * *
Люде Корнеевой
Ты, со своей собакой, в лунном свете,
Сейчас бредёшь… я знаю… это так…
У нас такую девушку не встретить,
И даже нет у нас таких собак.
У нас, в райцентре, все живут иначе,
И все собаки родом из дворняг,
В них больше жизни, истинной, собачей…
Нам наша жизнь, простая, не в напряг.
Привыкли мы, с рождения, к плохому,
Для нас, плохого в нашей жизни нет.
Лишь есть родное… я привык к родному,
Как пёс к цепи, как к «людям» – туалет…
Тебе и слышать это неприятно… —
Всё – воспитанье… я – не то, что ты…
Но ты же знаешь – есть на солнце пятна…
И грязь видней на фоне чистоты…
Я не хочу казаться идеальным,
Я не такой… совсем не идеал…
Ну, а столкнёшься ты со мной реальным,
Решишь, что я тебе всё время врал…
А я не вру… я хуже, чем ты видишь,
Давай же, не придумывай меня.
Моя колдунья, я не ясновидец,
Не знаю даже завтрашнего дня.
Я так хочу, во что-нибудь, да верить,
Тебе я верю, кажется, во всём.
И я, с глазами преданного зверя,
Всё жду свой час, с твоим равняясь псом…
И я твоей завидую собаке,
Она с тобой по городу бредёт…
Ты словно дева, где-то в зодиаке,
А звёздный пёс чуть убежал вперёд…
У нас такую девушку не встретить,
И даже нет у нас таких собак.
И я смотрю на вас, как кто-то третий,
И скорбным сердцем кутаюсь во мрак…
4 апреля 2009 г.
* * *
Опять во мне шевелятся стихи,
Как плодожорка в яблоке червивом…
Я не писал дешёвой чепухи
Почти неделю, был таким счастливым…
Я, как пацан, любовь себе внушил,
Поверил, что в меня могли влюбиться…
И песни пел, как Гена-крокодил,
И улыбался всяким встречным лицам…
Я лишь «колосс на глиняных ногах»,
Вчера я рухнул, со всех ног, колоссом…
И перекос исправился в мозгах,
Мне без любви хватает перекосов…
Меня любили только за стихи,
Я без стихов, совсем неинтересен.
Как, без своих овечек, пастухи,
И как певец, без новых ярких песен…
Вчера девчонка мне дала понять,
Что ничего и не было меж нами.
Умею я, однако, сочинять…
Но это – да… находит временами…
Особо, если в душу наплюют,
Подкинут пищу мерзкой плодожорке…
Не больно мне, пока меня не бьют,
Ну, что ж… почаще мне давайте порки…
А будет больно – будут и стишки,
Болотное дешёвое признанье…
И, распознав родное, кулики
Меня захвалят в меру пониманья…
10 апреля 2009 г.
|